— Если ты убийца — покажи. Бей, — сказал Ворон.
Зяблик успокоил сердце, глубоко вдохнул и попытался
объяснить:
— Я… Мне нужно… Я им просто, тут, ну…
— Не слышу. — Ворон поднес к уху согнутую ладонь. — Ты
убийца?
И Зяблик обреченно выдохнул:
— Нет…
Ворон вздохнул, опустил голову, и у Зяблика создалось обманчивое
впечатление, будто тот ему сочувствует.
— Видишь, в чем дело, — тихо произнёс Ворон. — Я отвечаю за
порядок на этом корабле. С меня за всё спросят. За жизнь каждого из
вас — особенно. Убийца имеет право на нож, потому что знает, что
делает. Убийца не позволит смерти нарушить уклад. Убийца не убьёт
без нужды. А ребёнок, завладевший ножом, может сделать с ним
какую-нибудь глупость и доставить всем нам неприятности. Доставить
неприятности мне. Ты хочешь доставить мне неприятности?
Шершавая широкая ладонь протянулась к Зяблику, будто
предоставляя тому выбор. Будто не могла одним движением убить
Зяблика. И Зяблик понял, что выбора у него нет. Опустив взгляд, он
протянул нож рукоятью вперёд. Миг спустя лезвие выскользнуло из
пальцев.
— Умный ребёнок, — кивнул Ворон и встал. Нож коротко сверкнул,
крутнулся в его ладони и исчез в складках черного одеяния убийцы. —
Ложись спать. Завтра трудный день. Я присмотрю за тобой.
Шагал Ворон беззвучно. Тенью поднялся по ступенькам на вторую
палубу и опустил крышку. Зяблика окутала тьма. Свернувшись
калачиком, он всхлипнул. «Присмотрю за тобой»… Что может быть хуже,
чем попасться на глаза Ворону? Зяблик знал, что бывает с теми, за
кем Ворон «присматривает». Сама жизнь начинала испытывать их на
прогиб и не отступала, пока те не ломались пополам. А потом из
обломков сшивались новые, покладистые, раболепные существа.
Непрошеными пришли, навернулись на глаза слёзы. Зяблик
всхлипывал, закрыв рот ладонью, глуша рыдания. Нож... Это был
его нож! Единственная в мире его вещь, по-настоящему его!
И единственный грех.
Тьма расцветилась воспоминаниями. Зяблик будто со стороны
видел себя в повозке, запряженной четверкой лошадей. Глупого,
зевающего, щурящегося на Солнце. Он ждёт друзей, которые
попросили помочь перевезти вещи. Вот и они. Бегут, вдвоем
согнувшись под тяжестью свертка. Бросились в повозку
и хрипло кричат: «Пошел! Пошел!» — будто извозчику.
Зяблик хмурится, Зяблик хочет спросить, что случилось,
и почему такая спешка. Но один из друзей, поняв, что
прыти от Зяблика не дождёшься, бьет его по голове
чем-то твердым, тяжёлым.