— Хуже всех был Мори Тадаши, заместитель директора по персоналу.
Человек, который по должности должен заботиться о персонале, делал
прямо противоположное. Он открыто говорил, что переработки — это
норма, и если кто-то уходит домой вовремя, значит, он не
заинтересован в работе. С его легкой руки люди работали по
шестнадцать часов в сутки, включая выходные. У многих начались
проблемы со здоровьем, но никто не смел жаловаться, боясь потерять
работу.
Сакурай горько усмехнулась, ее пальцы нервно теребили салфетку
на столе:
— И это только верхушка айсберга. Но к стажерам отношение было
еще хуже, особенно ко мне и Тацуе.
Сакурай продолжила, даже не заметив, что назвала парня по имени.
Она сложила руки на груди, невольно подчеркивая еще сильнее свою
выдающуюся фигуру.
— «Карликовая корова» и «тупой незрелый полутуземец-хафу» было
самое мягкое, что мы слышали, — она горько усмехнулась. — Меня еще
называли «ходячим молокозаводом» и «офисной подушкой безопасности».
А Тацую обзывали «недоделанным гайдзином» и «бракованным
японцем».
Аяко почувствовала, как у нее перехватило дыхание от
услышанного. Она не могла поверить, что в современной японской
компании могло существовать такое отношение к сотрудникам. Ее руки
непроизвольно сжались в кулаки, а в глазах появился гнев.
Сакурай на секунду замолчала, словно вспоминая что-то особенно
неприятное, и продолжила, ее голос дрожал от сдерживаемых
эмоций:
— Были и похуже выражения. «Сисястая идиотка, годная только для
косплея» — это я еще могла стерпеть. Но когда начальник отдела
сказал, что я «слишком тупая даже для офисной проститутки», это
было уже слишком. А Тацую постоянно спрашивали, не пора ли ему
«вернуться в свою гайдзинскую дыру» и «перестать позорить настоящих
японцев».
Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Ее пальцы нервно
постукивали по столу, выдавая внутреннее напряжение:
— Знаете, самое ужасное было не в самих словах, а в том, как
обыденно это звучало. Словно это было нормально — так унижать
людей. Преследования усилились, особенно со стороны заместителя
директора Сато, который был дальним родственником владельцев «Они
технолоджи», а, соответственно, и «Тооки». Этого ему хватало, чтобы
не давать проходу ни мне, ни Тацуе, хоть и по разным поводам.
Сакурай допила остатки пива и на полминуты замолчала. Ее взгляд
был устремлен куда-то вдаль, словно она заново переживала те
тяжелые моменты. Аяко терпеливо ждала, не решаясь нарушить
тишину.