— Собака, значит. — Я встал, поправил перевязь с мечом. — Где,
говоришь, это село?
***
В село я добрался ещё засветло, но своё присутствие решил не
обозначать. Спугнуть новообращенную ведьму — легче легкого.
Шёл не по дороге, задами. По описанию Фёдора к дому его кумы
вышел без проблем. Вспомнил, что семья девки зажиточная, и из двух
домов, стоящих по соседству, выбрал тот, что богаче — крепкий
пятистенок с резными наличниками. За домом и загонами для скотины
располагался огород, за огородом баня. Семья действительно была
зажиточной. За баней начиналось поле, за полем виднелся лес.
Отлично.
Дверь в баню была закрыта на щеколду. В бане я и разместился —
так, чтобы было удобно наблюдать за домом.
Головин в Смоленске, подождёт. Никуда не денется. А село — в
непосредственной близости от Поречья. У дороги, ведущей в сторону
Давыдово, между прочим. И чего мне до зарезу не хватает практически
под боком, так это новообращённой ведьмы. Нафиг! Хватит с меня
Ваньки-вурдалака. Эту заразу надо истреблять на корню.
Почему ведьма вернулась в родительский дом, понятно. Лешего
больше нет, хороводить с ней некому. Сама пока толком ничего не
умеет. Вот и рванула туда, где с гарантией будут кормить-поить.
Только вот долго она, свежеобращенная, среди людей не протянет.
Ночью тварная природа возьмёт своё, рванёт обратно в лес. Тут-то я
её и встречу. Мимо уж точно не проскочит.
Дав себе установку проснуться, как только стемнеет, я устроился
на широкой лавке и задремал. А когда проснулся, над лесом вставала
луна.
Ждать пришлось недолго. Крайнее окно избы приоткрылось. А из
окна… Да чтоб тебя! Вот уж чего не ожидал. Из окна выпрыгнула
собака. Приземлилась на четыре ноги и рванула не по тропке, ведущей
к бане, а оттуда — в поле и лес, а в другую сторону, к забору. Так,
наверное, быстрее получится — если в заборе есть прореха.
Добежав до забора, я увидел, что прав. Все доски были целы, но
под одной из них прорыли солидную нору.
По собачьим меркам, солидную. Мне-то не пролезть, конечно. Я
махнул через забор. Луна стояла полная, шпарила не хуже прожектора.
По полю, невидимая в высокой траве, неслась собака. Трава
расходилась вправо и влево от неё, как волны от несущегося по воде
катера.
Удар. Ого! А прокачать-то леший свою добычу успел,
оказывается.
От Удара псина не полетела кувырком. Она взвыла — жутким
потусторонним голосом. А когда поднялась из травы, это была уже не
собака.