— Знаете, какой у него послужной список? — встрял в разговор
Святой, он даже не открыл глаза. — У Ханурика нашего. Когда читал,
глазам своим не верил, да и сейчас не верю.
Правильно, что не веришь. Знал бы ты, кто и за какие деньги
подделывает эти документы…
— Ну не знаю, — майор посмотрел на меня с жалостью. — Внешность
обманчива. Если уж он с вами здесь, то не просто так. Да, Ханурик?
Вот лейтенанта ты нашего мог бы и спасти.
Укор Кролина меня задел, и я повернулся, боком, сделав вид, что
с этой стороны ещё толком не просох.
Я понимал, что утонул совсем незнакомый мне человек, который
умер бы здесь и так. Я понимал, что ни в чём не виноват, но
почему-то хотелось расплакаться. Хотя кого я обманывал? Мне было
страшно за себя, а подавление сильных эмоций расшатывало психику во
все стороны.
Вот что бывает, когда студент-неудачник пытается строить из себя
сурового наёмника в сердце Зоны больше суток.
— Он выполнил приказ командира, — неожиданно заступился за меня
Святой.
— Да, ваш командир сам полез в воду, вот это смело.
— А вам смелости не хватило? — ехидно произнёс Святой, но майор
предпочёл промолчать.
Из дома вышел Павел Андреевич, учёный выглядел озабоченно,
видимо, что-то у него не получалось.
— Святой, поможешь мне?
— У вас там столько рук и не справляетесь? — усмехнулся Святой,
но всё же поднялся с места, отряхнулся и пошёл за учёным.
Ещё вчера мы договорились о том, чтобы бросить вояк, но сейчас,
во мне пробудилась тревога и подозрения, что бросить собираются и
меня. Дурные мысли. Я снова повернулся и вытянул руки к огню,
одежда почти полностью просохла, правда вся провоняла дымом.
— Так и зачем ты в наёмники подался? — продолжал пытать
вопросами майор.
— Деньги нужны.
— И что, хорошо платят?
— Надеюсь, — сказал я, а военный улыбнулся.
— Я вот за деньгами никогда не гнался, с детства ровнялся на
благородство и честь. Эх! Поздно узнал, что в офицерском мундире
давно уже нет никакой чести. Ты можешь воровать, а можешь воротить
нос, можешь брать взятки, а можешь строить из себя честного. Я вот
всегда строил честного и ничего не мог с собой поделать. В ответ
получал лишь презрение. Вообще, у меня родной брат – криминальный
авторитет. Не раз звал меня к себе, но я знаю, что это не моё. А
вот ты согласился бы?
Размышления Кролина вызывали неприятное раздражение внутри. Его
взрастила система, в которой коррупция уничтожила всё, даже
криминал оказался на голову выше и, возможно, даже возглавлял эту
систему.