В общем, мое трясущееся тело продолжало исполнять элементы
брейк-данса до тех пор, пока не начало дымиться и не подоспели
физрук с трудовиком. Учитель труда, с помощью подручных деревянных
предметов — вырвал мою тушку из лап электричества, после чего они
совместными усилиями — обесточили школу и ринулись тушить кабинет
труда. Что заняло какое-то время, а я пока лежал на полу коридора,
всеми забытый и никому не нужный. Потихоньку остывая и не подавая
признаков жизни…
Со слов безбожно путающихся в показаниях очевидцев — лежал я
бездыханным от десяти до двадцати минут, врачи этот факт всячески
подвергали сомнениям, мол столько не живут в состоянии клинической
смерти. А вернул меня к жизни НВПешник, поначалу делавший мне
искусственное дыхание, затем, после бесплодных, не увенчавшихся
успехом процедур — с досады ударивший меня кулаком в грудь. После
чего я вздохнул, забилось сердце и всё это не приходя в
сознание.
Пришлось им вызывать вначале медработников из сельской больницы
(ух ты, при социализме, оказывается — в деревнях и сёлах больницы
были, кто бы мог подумать), а когда и они не смогли меня привести в
себя — и скорую из города. Таким образом, благодаря моей
самоотверженности (или, скорее — слабоумию и отваге) — это
происшествие стало достоянием общественности и привлекло к себе
внимание соответствующих надзорных органов. Не сомневаюсь, что в
противном случае всё благополучно замели под ковер, ремонт
косметический силами школьников сделали, во время той же летней
отработки или в рамках уроков труда, учителям в неформальной
обстановке сделали неофициальный выговор и на этом всё. Нет тела,
нет дела, как говорится.
А тут я, вернее — мой организм, находящийся в бессознательном
состоянии, с мигалкой и сиреной несется в районную больницу. Жизнь
у наделенных полномочиями и ответственных людей на селе заиграла
новыми красками, не сомневаюсь. Как минимум — надо найти виноватых,
а не дай бог школьник коньки отбросит — разбирательства не
миновать. С последующей раздачей, и отнюдь не наград и поощрений.
Надеюсь, физкультурника и трудовика не успели освидетельствовать и
задокументировать состояние алкогольного опьянения, мужики они
нормальные, да и меня получается спасли.
По мере развертывания повествования — пришлось покраснеть и всё
так же настаивать на том, что ничегошеньки не помню. А картина
вырисовывалась занимательная, можно даже сказать, что комичная, но
так как непосредственным участником представления являлся я — было
не до смеха. В сознание опытные врачи районной больницы привели
меня быстро, но вот дальнейший мой перформанс и их удивил. Всё, что
я нес, они к глубочайшему моему удовлетворению — не запомнили, но и
того, что поняли и сохранили в памяти — хватало с головой.