Однако, благими намерениями… Митяй с Мишкой, во время игры
обсуждали свои невесёлые перспективы, как оказалось — светила им
дорога дальняя, в казенный дом, а конкретно — лечебно-трудовой
профилакторий не иллюзорно корячился на горизонте.
— А вы про вас песню Высоцкого слышали?
— Какую?! — Тут же оживились оба. — Владимир Семёнович
глыба!
Оказалось — не слышали, тут же напел, что помнил:
«Не писать мне повестей,
романов,
Не читать фантастику в углу, -
Я лежу в палате наркоманов,
Чувствую — сам сяду на иглу
Кто-то раны лечил боевые,
Кто-то так, обеспечил тылы…
Эх вы парни мои шировые,
Поскорее слезайте с иглы!
В душу мне сомнения запали,
Голову вопросами сверлят, -
Я лежу в палате, где глотали,
Нюхали, кололи все подряд».
После первого куплета Митяй скривился и попросил,
вдребезги разбив все надежды на сольную карьеру:
— Вань, давай как стихи прочитай просто, не пой, а? А мы
уж представим, что Владимир Семёнович поет, царство ему
небесное.
Ну и ладно, не очень то и хотелось… Рассказал несколько
куплетов, после чего признался, что это не всё, остальное забыл.
Разбередил душу парням, судя по тому, что они после сыгранной
партии отложили карты и разошлись по кроватям, где и притихли. А я
машинально таскал из пиалы на столе, приспособленной под солонку —
кристаллы соли и закидывал их в рот, до чего же вкусной оказалась
соль в СССР, не оторваться!
— Ванька, ты чо, жрать хочешь? — Спросил мужик с белкой,
по имени Степан. — Чо молчишь то?
— Да не, — смутился я. — просто соль вкусная!
— Ага, — ничуть не поверил мне Степан. — вкусная, как же.
Обычная соль, жрет как лось, видно же, что голодный!
Вылез из-за стола и направился к своей кровати, залез в
тумбочку и зашуршал газетными сверками, скомандовав
вольноопределяющимся: «Вовка, Сенька, прибирайте со стола и
доставайте, что у вас от передачек осталось, перекусим сами и
мальца подкормим! До ужина часа три ещё, да и что там этого ужина,
у меня баба корове пойло вкусней замешивает, чем здесь кормят…»
Парни шустро протерли стол и покопавшись в своих тумбочках —
выложили на стол припасы и уселись на табуретки. Степан принялся
нарезать засапожником шмат деревенского сала, от доносящегося
одуряющего запаха — в моем животе протяжно и громко
заурчало.
— Ишь ты, не голодный он! — Довольно проворчал Степан,
любуясь натюрмортом на столе. — А то я не вижу! Митяй, Мишка, а вы
чего морды воротите, отдельное приглашение требуется?!