Арлен было напускает на себя грозный вид, затем не
выдерживает и смеётся:
— Какой ты ещё малой, Ванька, мультики
смотришь!
— А сам то, деда, откуда знаешь, тоже смотришь
значит!
— Да я с Шуркой сидел! — Начинает он оправдываться. — Мне
некогда у тиливизера рассиживаться, в отличие от вас, короедов!
Ну-ка, Вань, разбери сетку, там никак шевелится кто-то?!
Тут уже и сам замечаю, что спутанный комок сетки не
пустой, разбираю снасть и вытряхиваю под ноги здорового хариуса,
грамм на восемьсот, с плавником как парус. Дед преисполняется и
начинает покрикивать, командуя, чтоб я разбирал снасть и вытаскивал
всё из кустов обратно на поляну — возвращаемся! Вылезли из кустов,
дед забрал у меня саковище, оставив мне увесистый мешок с рыбой и
сак — и пошли вниз, к оставленному у устья Громотушки
мотоциклу.
Обратно по уже знакомой и проторенной дороге идти легче.
Дело к вечеру, становится прохладней и когда дед предлагает
остановиться, наладить сак и второй раз пройти по заводям, мол рыба
успокоилась и опять подошла, чего зря ходить — соглашаюсь. В
результате, к тому моменту когда спускаемся до стоянки — мешок
вообще оттягивает плечи. А на стоянке многолюдно, стоит «Днепр»
прадеда, он приехал с дядей Пашей. Вокруг них нарезают круги и
заливаются лаем две дядь Пашиных лайки — Кант и Гегель.
С ними ещё пять человек, из которых я узнаю только Андрея
и его сослуживца Васю, но не ошибусь, если это тоже менты. Или
армейские друзья, есть в них что-то неуловимо схожее, что отличает
таких бывалых парней от цивильных. Андрей с товарищами пришли
пешком, оно понятно, на его машине сюда не проехать. А рюкзаков то,
рюкзаков, набитых доверху, словно в горы собрались на
неделю!
Машут нам руками, свистят, а дед не торопиться подходить,
командует:
— Давай, Вань, ещё вот эти два омута процедим! Покажем
дармоедам, как рыбачить надо!
Наши манипуляции не остаются без внимания, вначале к нам
подбегает Гегель с Кантом, приветствуя лаем, затем подтягиваются
мужики. Тут же сразу два зрелища — и вода течет, и другие работают,
ещё костер развести и можно созерцать бесконечно. Здороваемся,
встречающие заглядывают в мой мешок, одобрительно присвистывают и
порываются тоже поучаствовать. А Андрей, на правах ближайшего
родственника — переживает больше всех, не в силах остаться
безучастным.