Каждое утро, просыпаясь в своей каморке, мальчик думал о том,
как решить свою проблему. Об этом он думал и перед сном, забираясь
под тощее одеяло. И чем больше думал, тем больше понимал, что никто
посторонний Гарри не поможет. Он должен придумать что-то сам.
И Гарри стал наблюдать еще внимательнее. Но теперь еще и за
самим собой.
Теперь, если на него кричали, мальчик старался не жмуриться, не
плакать, а подмечать все детали. Сразу у него ничего не выходило,
но постепенно мальчик стал улавливать, как вокруг него, в секунды
сильной злости или страха, едва-едва заметно клубится воздух.
Особенно удобно заниматься чем-то подобным было по утрам, стоя на
стуле у плиты и поджаривая ломтики бекона на сковородке.
Родственники не видели его рассеянности и скошенного взгляда. Дядя
покрикивал и шуршал газетой, Дадли обзывался и хрустел печеньем, а
тетя так и норовила отвесить подзатыльник. Но и только.
Тренировки помогали, и постепенно Гарри видел уже не просто
клубящийся воздух, а легкое разноцветное марево, в котором особенно
активны оказывались клубки синего и фиолетового цветов. И именно
марево этих цветов порождало внезапные нити, которые, отскочив от
Гарри, могли или что-то вздернуть вверх, или спихнуть на пол.
Контролировать это цветное марево у мальчика не выходило, а
потому, найдя зацепку для решения проблемы, он стал каждую
свободную минуту тратить на то, чтобы изучить увиденное, найти
закономерности. Для этого пришлось научиться видеть переливы в
спокойном состоянии, что оказалось куда сложнее, чем рассмотреть их
в гневе и обиде.
Гарри был еще слишком мал и едва умел читать, а потому не
догадывался, что с удивительным для пятилетнего малыша упорством
занимается медитацией. Занимаясь садом, уборкой или лежа в чулане,
он размеренно вдыхал и выдыхал воздух до тех пор, пока не достигал
удивительного покоя. В такие моменты он видел сияние вокруг себя,
но оно было иным, похожим на плотный кокон, из которого не торчало
ни единой ниточки.
Наблюдения и исследования привели Гарри к первому открытию —
кокон вокруг него не просто цветной, он отражает состояние и эмоции
самого Поттера!
Озадачившись тем, как назвать то, что он видит, Гарри вновь
присмотрелся к окружающему миру и решил, что раз именно кокон
вокруг него производит все ненормальное, все те странные и
удивительные вещи, что случаются с мальчиком, то про себя сияние
нужно звать тем самым словом, которое было запрещено в доме
Дурслей.