– Оставайся! Спасибо тебе огромное! И… – она улыбнулась. – Буду
должна!
Понедельник, 16 ноября. День
Щелково-40, проспект Козырева
Басистый гул ускорителя привычно опадал, затмевая посторонние
шумы. Я осторожно переступил толстую вязку кабелей, и вышел из
технического отсека, аккуратно захлопнув дверцу.
– Шеф, – приглушенно спросил Киврин, оглядываясь, словно в кино
про шпионов, – а настоящую… э-э… машину времени когда
тестировать?
Молча обойдя хронокамеру, я глубокомысленно воззрился на
двухметровую стеклянную панель. Поднял голову – сверху над
кубической камерой нависал составной электромагнит, похожий на
шляпу с полями. А прямо будто из пола…
Я опустил взгляд на нижние катушки, похожие на гофрированный
воротник-горгеру. Их секции плавно сходились и раздвигались,
формируя поле нужной конфигурации.
– Володь… – мой голос был негромок. – Наверху ничего не знают о
том, до чего мы тут додумались.
– К-как? – ошалел зам. – Но ты же…
– Ну, да, должен был! – кисло поморщился я, чувствуя
подступающее раздражение. – Побоялся! Мне еще только «Терминаторов»
не хватало…
– Ага… – соображал Киврин. – Агаганьки… – он встрепенулся. –
Тогда я соберу все материалы по той теме – и засекречу, на
хрен!
– В обход первого отдела, понял? – глянул я исподлобья. – Знать
должны только те, кому положено – мы!
– Понял, шеф! – посерьезнел зам, и тут же схохмил: – Начинаю
действовать без шуму и пыли, по вновь утвержденному плану!
Фыркнув, я покинул лабораторию локальных перемещений и поднялся
к себе. В приемной уже топтался коренастый, плотный мужчина лет
сорока, заросший бородой и усами, как полярник. Но строгий синий
костюм сидел на нем, как влитой.
– Вы ко мне? – поинтересовался я на ходу.
– К вам, Михаил Петрович! – защебетала Аллочка. – Товарищ из
Новосибирска!
Товарищ из Новосибирска протянул руку:
– Аркадий Ильич Панков, физик, доктор наук, – представился он, и
продолжил в той же манере, лаконичной и разрывчатой: – Занимаюсь
темой транспозитации. Направили в ваш институт.
– О, такие кадры нам нужны! – жадно ухмыльнулся я. – Прошу!
Мой сверхчувствительный организм чуял: Панков напряжен и многое
скрывает, но мне и самому было, что прятать от города и мира.
– Сразу скажу, что ничуть не покушаюсь на ваши лавры
первооткрывателя, – молвил Аркадий Ильич, усаживаясь в кресло. –
Просто моим желанием было догнать и перегнать Америку, а у
штатовцев в ходу именно этот термин – транспозитация…