А природа-то, а природа… Небо распахнулось – яснее ясного, не
жалея лазури, словно в утешенье. И сосны вдоль улицы выстроились
разукрашенные, нарядившись в пышные снежные платья. Даже
расставаться с ними жалко, с такими знакомыми, с такими привычными,
почти родными… А надо.
Подъехав к дому, я не стал дожидаться бдительного завхоза со
злорадными тетками из месткома, а вызвонил «Доставку на дом».
Тамошние грузчики – ребята хваткие… Перевезу мебель на дачу – Игорь
Максимович, в свое время, выстроил за домом огромный сарай,
добротный, как изба. Нашим гарнитурам там будет хорошо…
Дорожка к дому серела, очищенная от снега, но я все равно вытер
ноги о коврик на крыльце и вошел в прохладный холл. Рубить дрова и
затапливать камин – моя обязанность, возведенная в степень ритуала.
Как прихожу с работы, так и развожу огонь.
А нынче я безработный… И как бы бездомный. И с какой радости мне
дрова переводить? Чтобы обогреть казенную жилплощадь?
Я сжал зубы. Бодрись, не бодрись, а с этим доминой многое
связано, и он еще не раз вспомнится в ностальгических виденьях.
«Переживем!» – помрачнел я, и вслушался.
Все мои «грации» осваивали матчасть в Звездном городке, зато со
второго этажа неслись милые голоса дочерей. Удивительно, но Юля с
Леей не ругались и даже не спорили – разговор тек спокойно, даже
дружелюбно:
– Юль, а ты точно его любишь? – спрашивала младшенькая с
замиранием.
– Кого? – буркнула старшенькая, как будто не понимая, о чем
речь.
– Да есть тут одна… половозрелая особь. Всё крутилась вокруг
тебя… Антоном называется.
Юлиус словно и не заметила ехидной составляющей.
– Не знаю… – вздохнула она.
– Что значит – не знаю?
– А то и значит… Как понять, что ты любишь, если никогда этого
не чувствовала?
– Но ты же любишь папу!
– Это другое…
Неторопливо поднимаясь по лестнице, я крикнул:
– Девчонки! Собирайтесь, мы уезжаем.
– Куда? – крикнула Лея. Спрыгнув с кровати, она выбежала на
галерею. – Куда, папочка?
Следом вышла Юля. Я обнял обеих, и серьезно сказал:
– Пока переедем на дачу в Малаховке, поживем там. А сюда… Думаю,
что сюда мы уже не вернемся. Ваш папа больше не директор!
– Папусечка! – охнула Юля, и негодующе сощурила глаза: –
Придворные интриги?
– Типа того, – я неопределенно повертел кистью.
– Придворные – сейчас? – нахмурилась Лея. – Разве так
бывает?