Поел. Водки мне не предложили, сам
просить я не стал. Не опохмеляюсь. После завтрака пошел навестить
Карловича. Следовало сразу, но я оттягивал – не хотел нарываться на
выговор. Все равно пришлось.
Доктор
выглядел молодцом.
– Добрый
день, Валериан Витольдович! – сказал мне, улыбнувшись. – Проведать
зашли?
– Рану надо
посмотреть, – буркнул я.
– Смотрите!
– разрешил он.
Я размотал
бинт. Отдирать не стал – зачем человека мучить, только приподнял
край и исследовал кожу вокруг раны. Покраснения нет, припухлости
тоже. Замечательно.
–
Воспаления не чувствую, – согласился Карлович. – Температуры нет.
Помогло ваше свечение. Как вы это делаете?
– Самому бы
знать. Прикасаюсь и чувствую, как исходит тепло.
– Давно это
у вас?
– После
операции. Я тогда свою рану лечил. Догадался и стал к другим
применять.
–
Неисповедимы пути господни! – перекрестился Карлович. – Правильно
поступаете. Раз есть дар, грех не использовать.
Он
замолчал, разглядывая меня. Я сжался, ожидая разноса, и тот
последовал.
– Вы
способный хирург, Валериан Витольдович. Раненых любите, что для
врача необходимо. Храбры – лазарет отстояли. За это вам люди
благодарны. Но я все равно сделаю вам внушение.
За немца
или вчерашний загул?
– Вы ходили
по лазарету с пистолетом. Зачем вам оружие? Мы врачи, а не строевые
офицеры. Сестры пугаются. Оставьте эти окопные
привычки!
Всего-то? А
я-то ждал! Хорошо, что браунинг в кармане.
– Нет у
меня этого пистолета. Уряднику подарил.
– Правильно
поступили! – обрадовался он. – Пусть казак воюет. Кстати, – в
глазах его появилось смешинки. – Вы хорошо пели вчера. Даже я
заслушался.
М-да.
Чувствую, что краснею.
– Песни
незнакомые. Нам вы таких не исполняли. Про казаков явно поэт
сочинял. Не вы часом?
– Не я.
Александр Розенбаум. Кстати, врач.
– Не
слыхал. Немец?
–
Еврей.
Карлович
морщится. Сам он немец, фамилия у него Рихтер. Немцев в России
хватает, жили на отжатых территориях. Офицеры и врачи, чиновники и
торговцы… С началом войны отношение к ним изменилось – с другой
стороны фронта тоже немцы. В моем мире это кончилось погромами и
ненавистью к императрице – немке по происхождению. Здесь этого пока
нет, но Карлович тревожится. Потому немец, сочинивший песни про
казаков, был бы к месту. А тут еврей влез…
– Способный
народ евреи, нос по ветру держат, – замечает доктор. – Казаки
сейчас в моде – хорошо показали себя на фронтах. Нам
споете?