Я в
этих разборках не участвовал. Навещал раненого, контролировал ход
его выздоровления – и только. Даже свечением не подпитывал. Рана
заживала нормально, чего лезть? К тому же пребывание Брусилова в
лазарете несло плюшки. Нас стали лучше снабжать. Санитарам и врачам
заменили обмундирование, прислали новые халаты и много бинтов – их
перестали стирать. Кульчицкий, радостно улыбаясь, загружал в
кладовку продукты. Медикаментов, в том числе дефицитных, хватало.
Жить стало веселее.
Апофеозом этого праздника стало прибытие репортеров. Их
прислали написать об эпическом подвиге зауряд-врача, отстоявшего
лазарет от супостата. А еще он спас командующего фронтом. Герой,
мать его! Я пытался уклониться, но Карлович не позволил. Надворный
советник светился от удовольствия. О лазарете пропечатают в газетах
– что может быть лучше? Глядишь, начальство оценит – последует
повышение или орден. Военные тщеславны, и врачи не
исключение.
Карлович поведал репортерам о великих событиях, я больше
отмалчивался. Это понравилось репортерам. Герой должен быть
скромным. Потом нас фотографировали. Мне вручили винтовку с
примкнутым штыком и попросили принять героический вид. Я сделал
зверскую рожу. Попросили помягше. Мучили долго. Затем репортеры
захотели снять нас с Брусиловым. Генерал, к моему удивлению,
согласился. Тщеславие… Его одели в мундир, вынесли во двор и
усадили на табурет. Меня, Карловича, Леокадию и дантиста разместили
по сторонам. Это я потребовал снять всю операционную команду,
фотографы планировали только нас с Карловичем. В заключение у входа
в лазарет выстроили персонал лазарета для общей фотографии с
командующим фронтом. Народ позировал с удовольствием – фотография
здесь событие. Это не мой мир, где даже у школьников камеры в
смартфонах. Карлович договорился об отпечатках и дал денег.
Фотографии прислали. Целый день санитары и сестры милосердия
носились с ними, показывая друг другу и тыча пальцами в едва
узнаваемые из-за масштаба лица. Не избежали этого поветрия и врачи.
А когда пришли газеты со статьями… Хорошо, что Карлович догадался
заказать их много. Досталось каждому. Персонал сел писать письма
домой. В конверты вкладывались вырезки или газеты целиком с
фотографиями фигурантов. Я в этом не участвовал. Кому писать,
неизвестно, а фотографии… На кой они мне?