–
Лиза может не согласиться.
–
Она не пойдет против воли отца, – сказал Поляков.
Цита так не считала, но промолчала. Жизнь научила ее не
спорить с мужем. Особенно, когда тот чего-то решил.
–
Пойду, – Поляков встал. – Через час у меня встреча. Надо успеть с
письмом…
[1] Обращение к статскому советнику,
чиновнику пятого класса. По рангу был выше полковника, но ниже
генерала.
[2] Три четверти орденов Святого
Георгия в Российской империи выдавались за беспорочную службу. На
таких знаках имелась цифра числа отслуженных лет. Например, 25 или
30.
[3] Армеут (устар.) – армейский
пехотинец.
[4] Содержала полный список дворянских
родов Российской империи.
[5] В реальной истории чин коммерции
советника такого права не давал. Но это АИ.
8.
Письма были в одинаковых конвертах. Веленевая бумага, герб в
левом углу, сбоку – изображение помпезного здания и надпись: «Дом
Поляковых». Адреса на конвертах писали разные люди. На одном –
округлые, аккуратные буковки, на другом – угловатый мужской почерк.
От конверта с округлыми буквами пахло духами. Почесав в затылке, я
начал с него.
«Здравствуйте, уважаемый Валериан Витольдович! Меня зовут
Лиза Полякова. Это меня Вы спасли от разбойников. Я узнала Вас по
фотографии в газете и решила немедленно написать. Трудно найти
слова, чтобы выразить Вам свою признательность. Сердце мое
трепещет, когда вспоминаю случившееся. Меня могли убить или сделать
того хуже. И тут появился неизвестный рыцарь…»
Я
отложил пахнущий духами листок. Романтичная барышня, хотя ее можно
понять. Ехала себе мирно, а тут рожи с револьверами. Барышни к
такому не привыкли. Это в моем мире гоп-стоп не удивляет. Я вскрыл
второй конверт.
«Здравствуйте, Валериан Витольдович! Дочь мне все рассказала.
Вы поступили как благородный человек. Поляковы умеют быть
благодарными. Я приглашаю Вас в гости. При оказии посетите нас,
адрес Вы знаете. Давид Соломонович Поляков, коммерции
советник».
М-да. Подвели меня журналюги. И ведь не хотел светиться, да
Карлович потащил. Распинался перед репортерами, живописуя подвиги
зауряд-врача. Журналюги строчили в блокнотах и пыхали магнием.
Неудобно было читать о себе. Ничего героического я не совершил.
Отбил немцев? А куда было деваться? Операция Брусилову – обычное
дело. В своем мире я такие не раз делал. Перед людьми неудобно.
Венеролог косится. Ему под сорок, наград не имеет, а тут какой-то
пацан вылез. Леокадия смотрит хмуро. По возращению мы обмыли
награды. Стол накрыли шикарный. Я расстарался, накупив в Минске
напитков и закусок – понимал, что народ надо угостить. Корзины
тащили санитары, для того их брали. Люди радовались, поздравляли, а
вот Леокадия морщилась. И петь отказалась, пришлось мне. Выдал
«Акацию» и «Есаула молоденького», потом вспомнил любимую песню
покойного отца.