–
Он тебе это сам сказал?
– Я
еврей, Валериан Витольдович, – хмыкнул Миша. – И мы хорошо знаем,
чем дышат соплеменники. Тем более такие, как Поляков.
–
Пусть так. Но где он, а где зауряд-врач?
–
Вы плохо знаете евреев, – улыбнулся Миша. – Это русской знати вы не
интересны. Она ценит богатство и положение в обществе. Евреи
смотрят иначе. Врач у них уважаемый человек, а вы еще сумели
отличиться. К тому же родственник королей.
–
Откуда знаешь? – удивился я.
–
Из Бархатной книги. Нашел ее в библиотеке. Мне интересно, с кем я
сотрудничаю.
М-да. Не один я роюсь в этих развалах.
–
Аристократов в России вагон.
–
Не скажите! – покрутил головой Миша. – Они, таки, есть, но не все
подходят. Богатые Лизу не возьмут, она для них безродная жидовка.
Остаются бедные из разорившихся. На первый взгляд выбор есть, но
если внимательно посмотреть… Разоряются бездельники, которые
проматывают отцовское наследство. Карты, вино, женщины… За такого
Поляков дочь не отдаст. Бездельник и приданое промотает, и жизнь
дочке испортит. Мы, евреи, любим детей, Поляков в этом отношении не
исключение. Он желает Лизе счастья. А теперь давайте смотреть, –
Миша вытянул ладонь с растопыренными пальцами. – Вы аристократ
древнего рода, – он загнул мизинец. – У вас нет родственников,
которые захотят денег Полякова, – последовал безымянный палец. –
Свое наследство вы не прокутили, а потратили на образование. В
глазах такого человека, как Поляков, это мудрый поступок, что
опять-таки говорит в вашу пользу, – он загнул средний палец. – У
вас нет предубеждения насчет евреев, и я тому пример. Чтобы русский
аристократ угощал какого-то жида… – он дернул плечом и загнул
указательный палец. – И, главное, вы нравитесь мадмуазель
Поляковой. Это видно из ее письма.
Он
сжал кулак и победно потряс его перед моим лицом. Еще один
энтузиаст! Перед командировкой в Сирию мы выпивали с другом – тем
самым любителем пострелять. И он на полном серьезе предложил мне
стать президентом России.
–
Путин пошел на последний срок, – объяснил, махнув вилкой. – К тому
же он старый, пенсию заслужил, – друг ухмыльнулся. Для него,
бывшего офицера, пенсионная реформа была не актуальна, но свое
отношение к ней он скрывал. – Ты подходишь идеально. Не старый,
умный и заслуженный. Врач и к тому же офицер. Все конфликты прошел,
начиная с девяностых.