— В данный момент моё сердце свободно, — вздохнул я.
Конечно же, вспомнил Евдокию. Как она там? Надо бы узнать,
съездила она на обследование или мои уговоры пришлись впустую. А
ведь оставила занозу в моём сердце, ой, оставила…
— Вот и у меня та же история, — вывел меня из раздумий голос
Шустовой, смотревшей в окно. — Шесть лет уже как.
— В разводе?
— Ага, — она повернулась ко мне. — Даже вспоминать не хочется. А
в прошлом году дочка уехала в Пензу учиться – так вообще одна.
Домой иду через силу, даже поговорить не с кем. Вот и сижу на
работе с раннего утра до позднего вечера, тут хоть с людьми
общаешься…
Это уже из репертуара Калугиной/Фрейндлих, та в «Служебном
романе» тоже жаловалась Новосельцеву, что домой тошно идти.
— Так, ладно, что-то я с вами разоткровенничалась, а там люди
ждут приёма. Да и меня обыскались.
Этот разговор несколько дней у меня не выходил из головы.
Вернувшись в своё отделение, я втихаря стал наводить справки о
личной жизни Шустовой. Леночка, с которой я проводил ночное
дежурство со вторника на среду, между чаепитиями и постельными
утехами на кушетке поведала мне, что муж у Ольги Марковны был не
кто-нибудь, а главный инженер машиностроительного завода. И вроде
бы как закрутил роман со своей молоденькой секретаршей – полагалась
ему помощница по штату. Пять лет назад Шустова об этом узнала и
велела муженьку уматывать на все четыре стороны, пока она не
настучала его начальству и в партком машзавода. А там запросто за
такое могли из партии пинком под зад. Оформили развод, типа не
сошлись характерами…
— Ага, через пятнадцать или сколько там лет семейной жизни, —
хмыкнула Ленка, откусывая печенюшку. — В общем, развелись, а через
год он вообще уехал в Саратов, на какое-то смежное предприятие,
тоже главным инженером. А свою секретаршу тут оставил. Она,
говорят, истерила – просто ужас.
— Да-а, — протянул я, делая глоток крепкого, ароматного чая. —
Недаром говорится, что все мужики сволочи. Ну, за редким
исключением.
— Это ты, что ли, исключение? — захохотала Ленка, отчего её
крупные груди в разрезе халатика, не стеснённые висевшим на спинке
стула бюстгальтером, несколько раз смачно подпрыгнули. — Ой,
насмешил… Нет, Сеня, все мужики без исключения – сво-ло-чи! И даже
не спорь.
А в пятницу, так уж вышло, я уходил домой один, так как Петро
пришлось задержаться. И увидел чуть впереди себя знакомый силуэт в
пальто по фигуре с меховым воротником. Это была Шустова, причём её
правую руку оттягивала большая и, судя по всему, тяжёлая
хозяйственная сумка.