Ну да пес с ними. Живы – так и живы. Баюн сделал все, что мог.
Им теперь его здесь не достать, а Кащей уж всяко с ними
расправится.
Даже немножечко жаль этих сук, как ни удивительно. Не убили же
все-таки. И даже кормили. Странно это было для Баюна – странно и
непривычно.
Сколько он себя помнил, люди охотились на него всегда. С луками
и рогатинами, собаками травили. Выходило у них, конечно, ровным
счетом ничего, место пустое. Не таков чудесный зверь Баюн, чтоб
простые двуногие его одолели. Сам он их всегда одолевал.
Одурманивал, усыплял, терзал и жрал.
Мурлыча при этом сказки.
Но путешествие с Ванькой и Яремкой что-то в нем переменило.
Заставило призадуматься. Баюн вдруг понял, что не обязательно ему
вечно воевать с людьми, убивать их и самому гонимым быть. Можно
сыскать и правильных людей. Уважительных к кошкам и ценящих
чудесных зверей. И жить при них можно припеваючи, день-деньской
мурлыча сказки и вкушая лакомства.
Всяко лучше, чем ловить зайцев в мерзлом лесу.
Именно так у него и получилось. Ученый кот добрался до
Царьграда, высмотрел в нем важного вельможу, привлек его внимание,
сумел договориться на хороших условиях... и вот, оказался при
императорском дворе. Лежит теперь на парчовых подушках, усы в
сметане, а придворные дамы разве не дерутся за право его
погладить.
Кому попало Баюн себя гладить не позволял.
Вот сейчас он некоторое время терпел почесывание за ушком от
императрицы, а потом деликатно, но твердо отстранил ее лапой.
- Довольно, - строго сказал он. – Так вот, значит, взял Синяя
Борода свою жену под белы груди, поставил на четвереньки...
Сказки с перчинкой при дворе императора Генриха особенно любили.
Что франки, что римляне. Благородные дамы закрывались веерами,
алели до самых ушей, но продолжали слушать.
А сидящий в углу писец скрупулезно запечатлевал каждое слово на
пергаменте. Император быстро смекнул, что речи кота Баюна – они
драгоценны.
Баюн и сам начал понемногу учиться читать и писать. Запало ему в
душу предложение Яремки Серого Волчка одарить белый свет летописью.
Чтоб не другим доверить, а самому.
И читать он уже более-менее научился. Мудреное ли дело? Смотри
себе на текст, а буковки сами оживают, сами свою историю
рассказывают. Баюн даже подивился, отчего ему раньше это в голову
не приходило.
А вот писать оказалось куда тяжелее. Трудно макать перо в
чернила, когда у тебя лапки с подушечками. Но ученый кот не
сдавался.