Наверное, надо сказать пару слов о моем напарнике. Уильям -
парень лет шестнадцати – восемнадцати, тощий, невысокий, мне он
доходил до плеча, а мое новое тело было примерно метр восемьдесят
ростом. Лицо овальное с острым подбородком. Глаза парня
неопределенного цвета - смесь коричневого с серым, казались
хитрыми, как у лисы. Темные не густые ресницы были почти незаметны.
Тонкие темные брови домиком нависали над глазами, придавая его лицу
выражение удивления. Рот у Уильяма был огромным, как у лягушки, не
толстые, но и не тонкие губы немного сглаживали это впечатление.
Если бы не худоба, его можно было бы назвать симпатичным. А если
еще и нормально подстричь его темные волосы, а не под горшок, как
было сейчас, то он бы стал почти красавцем.
— Вот вы мне все не верите, — сказал он, подходя ко мне в
очередной раз, — а я, между прочим, уверен, что в моем роду были
аристократы, вот посмотри на мой нос, — сказал он, поднимая лицо к
небу и демонстрируя тонкий прямой нос.
— Все возможно, — ответил я размыто.
— Да, ну тебя, Алекс, — обиделся Уильям, — вечно ты насмехаешься
надо мной.
— И не думал, — заверил я, — это вполне возможно.
— То есть, ты правда веришь, что кто-то из моих предков был
знатным человеком?! — обрадовался он.
— Конечно, верю, — подтвердил я, по правде сказать, Уил был
похож на аристократа, как корова на лошадь, но мне не хотелось его
расстраивать, в его жизни было и так мало радости.
— Представляешь, если бы я был бароном, — мечтательно произнес
он, — тогда этот Бенедикт ни за что не посмел бы меня выпороть или
даже толкнуть, уж я б ему тогда задал…
— Интересно, а как бы ты относился к своим крестьянам? — спросил
я.
— Я бы никого не обижал, — серьезно сказал он, — и кормил бы
людей лучше, чем собак.
Уильям повернулся в сторону замка, и я увидел у него за ухом
шрам довольно внушительных размеров. Мне стало интересно, как он
его получил, но спросить открыто я не мог.
— Помнишь, как в прошлом годе, Бенедикт приложил меня рукоятью
меча, за то, что я съел горсть зерна в курятнике? — спросил он,
машинально потирая шрам за ухом.
— Угу, — ответил я.
— Так вот, я бы ни кого не бил, — сказал он и его хитрые глаза,
стали совершенно серьезными без намека на лукавство, было заметно,
что парень пытается сдержать слезы.
— Ничего, Уил, будет и на нашей улице праздник, вот увидишь, —
приободрил его я.