- И Новгородскую землю Марине удел, - прервал его тираду царь, -
я помню, Юрий. Все в свой черед.
Эй, ты чего это задумал, земли раздавать всяким проходимцам.
Нет, справедливо тебя московский люд в пушку скоро зарядит. Вот не
испытывал никакого сочувствия предприятиям дорогого Василия
Ивановича до этого момента, а тут прям поучаствовать захотелось.
Пока я размышлял над способами экзекуции Лжедмитрия, пан Мнишек
продолжал.
- Какой черед, Дмитрий? - не собирался останавливаться тот, - Ты
мне не заговаривай зубы.
- Новгород и Псков, - неожиданно сказал стоявший рядом
гусар.
- Что? - от неожиданности остановился старый шляхтич, - А, верно
говоришь Станислав. В брачном контракте так и сказано, Новгородская
и Псковская земля. Не юли, Дмитрий.
- Благородное шляхетство, - примирительно произнес, молчавший
все это время Бучинский, - я лично подписывал свадебную смету в
Самборе, а государь Дмитрий Иоаннович, многие ему лета, ее
утверждал. Обо всем кесарь ведает, и урону твоему интересу не
будет, пан Ежи. Мы благодарны тебе за поддержку, и вовремя
приведенных славных жолнеров. Будь уверен, тебе выплатят все до
последнего гроша.
- Когда? - сказал, посмотрев на царского секретаря Мнишек.
- Как только сыграем свадьбу, пан Ежи. Тогда наши позиции будут
прочнее, и сенат не сможет нам в открытую перечить. Князь Михаил, -
обратился Бучинский ко мне, - ты из древнего уважаемого рода, да
интерес государя выше родового блюдешь. Расскажи уважаемому пану
Мнишеку о том, каковы у нас дела в сенате.
А что мне говорить? Было понятно, что эту сцену перед Мнишеком
предыдущий владелец моего тела не один раз репетировал с Бучинским,
и что именно хотел от меня услышать Лжедмитрий я не представлял. Но
кого волнует, что князь Скопин решил уступить свое место мне?
Спросят как с настоящего, и опалу возложат если что также,
по-настоящему.
Придется импровизировать, да еще и не выдать заговор ненароком.
После сегодняшнего личного, пусть и в официальной обстановке,
знакомства с Лжедмитрием, все слова профессора Крынникова на той
лекции о неоднозначности потеряли всякое значение для меня. В той
легкости, с которой он готов был раздать земли, не было ни намека
на заботу о государстве. Только если государство в его голове было
равнозначно своему престолу. Да и тон, которым обращался к царю
Мнишек, намекал на его отношение к царю. Что и говорить, если весь
прием царь разговаривал только на польском языке.