И действительно, через несколько
минут откуда-то справа показался темный силуэт, неспешно
направляющийся к ним странной плавно-скользящей походкой. При росте
около двух метров чувствовалось, что чужак очень массивен и тяжел,
однако двигался Страж с легкостью и грацией, которой позавидовала
бы и кошка. Очертания его отдаленно напоминали человеческие: две
руки, две ноги, голова на привычном месте. Но на этом сходство и
заканчивалось: фигура Стража была соткана из плотного и
непрозрачного, текуче-клубящегося, беспокойного черного тумана.
Из-за этого непрестанного движения контуры пришельца казались
размытыми и неясными. И только глаза, тускло-красные с вертикальным
змеиным зрачком, совершенно разумные, но отстраненно-холодные, были
неподвижны и пристально рассматривали людей.
Страж не спеша подошел практически
вплотную к застывшему то ли от страха, то ли от удивления Валу и
молча протянул руку. От пришельца веяло пряной тягучей сыростью,
воздух вблизи его тела был ощутимо холоднее.
— Пропуск! — напомнила Маша.
Вал осторожно вложил в растопыренные
анаморфные пальцы бронзовый цилиндр и невольно вздрогнул,
коснувшись холодной, маслянистой ладони чужака. Пришелец принял
пропуск, тут же развернулся и бесшумно заскользил прочь.
Вал посмотрел на Машу.
— И это все?
— Думаю, да. Мы можем идти.
Вал снова взял ее за руку, и они
пошли знакомой уже дорогой обратно.
Стояла великолепная теплая летняя
ночь, все страхи Вала растаяли, как дым, рядом шла Маша, такая
желанная и очень красивая в свете мерцающих лиан, но беспечно
радоваться не получалось. Где-то глубоко в сознании возникла и
затаилась мысль, даже не мысль — просто горькое знание: все это не
насовсем, скоро ему придется уйти. Очень скоро, если точно, то
через пять дней. Сто двадцать часов. Семь тысяч двести минут. Вал с
грустью посмотрел на свою спутницу. Маша ответила ему долгим
взглядом и тихо спросила:
— Пять?
— Откуда ты знаешь? — он даже
остановился от неожиданности, и вдруг сам все понял. — Так это
Страж…
— Да. Они так разговаривают. Точнее
молчат, а ты потом сам все понимаешь. Не грусти, — Маша ласковыми
пальцами разгладила его хмурящийся лоб, — пять дней иногда могут
быть важней целой жизни!
Она улыбнулась, тепло и нежно, но в
ее взгляде читалась откровенная неутоленная жажда. Девушка
поднялась на цыпочки и, обхватив шею Вала руками, прижавшись к нему
всем телом, принялась целовать его, причем самым обольстительным
образом. Ее мягкие губы без труда отвлекли Вала от унылых мыслей, и
он мысленно бросился ей навстречу, позабыв обо всем: его жажда была
ничуть не меньше.