Какое-то смутное воспоминание
шевельнулось в сознании полковника, но Кутепов не счел возможным
обдумывать что-либо постороннее в этот момент. Вместо этого он
задал вопрос, который его весьма занимал.
- Ваше превосходительство,
простите, а будет ли эта пулеметная рота стрелять вдруг
что?
Хабалов быстро
закивал.
- Я уверен, что это хорошая и
полностью подготовленная часть.
Видя, что Кутепов все еще с
сомнением на него смотрит, генерал поспешил
добавить:
- Вы не волнуйтесь! Мы вам сразу
же пришлем в помощь все, что только будет возможно! Я сейчас же
отдам распоряжение роте Лейб-гвардии Егерского запасного полка
двигаться вам навстречу и поступить в ваше
распоряжение!
И совсем уж с некоторой
истерикой в голосе напутствовал:
- Идите, полковник! Отечество
надеется на вас!
Кутепов мрачно оглядел
присутствующих, их растерянные лица, дергающуюся челюсть и дрожащие
руки генерала Хабалова и, козырнув, вышел из
кабинета.
Уже идя по коридорам, он мрачно
смотрел на суетящихся офицеров и видел в их глазах все те же
чувства ужаса и растерянности, которые он только что видел в глазах
присутствующих в кабинете у генерала Хабалова.
Город был
обречен...
*
* *
ГДЕ-ТО МЕЖДУ ГАТЧИНОЙ И
МОГИЛЕВОМ. 27 февраля (12 марта) 1917
года.
Хотя кого я обманываю? Сам себя?
Я могу сколь угодно долго витать в облаках, причем в данном случае
в буквальном смысле, планируя действия и замышляя необходимые
России реформы, призванные разрядить ситуацию, обеспечить
возможность преодоления кризиса, не утопив при этом страну в крови,
и не дав ее на растерзание ни денежным мешкам, ни большевикам, но
главным препятствием этому будут не всякие там заговорщики и
иностранные заправилы, а как раз сам Государь Император
Всероссийский Николай Второй.
Проблема как раз и заключалась в
том, что Николай Александрович Романов не даст провести никаких
таких реформ, и не станет откладывать поездку навстречу к своим
больным детям в Царское Село, и, конечно же, предпочтет не
принимать вообще никаких решений, по обыкновению рассчитывая, что
как-то все рассосется и образуется само собой. Ну, а если не
образуется, то он готов "жертвенно принять приговор судьбы дабы
жертвою своею искупить" и прочая, прочая, прочая хрень, столь
уместная в театральной трагедии, но столь же губительная в реальном
государственном управлении огромной Империей.