Поняв все, Ходнев,
сопровождаемый приданным ему охранением, побежал в сторону
Николаевского моста, где прапорщик Басин спешно готовил мост к
обороне.
*
* *
ПЕТРОГРАД. ВАСИЛЬЕВСКИЙ
ОСТРОВ. 27 февраля (12 марта) 1917 года.
Улица наполнялась веселым
гомоном. Тысячеголовая людская масса наполняла морозный воздух
возгласами, выкриками, перекрикиваниями, веселым матом и злыми
переругиваниями. Кто-то кого-то искал, кому-то что-то было нужно,
где-то куда-то что-то несли. Кто-то был одет в праздничное, кто-то
в повседневное, а кого-то события выдернули прямо с рабочего места.
Толпа шумела, толпа двигалась, толпа несла флаги.
Революция. Именно это слово было
на устах многих. Хотя еще несколько дней назад ни о какой революции
и речи не было. Тогда все сводилось к требованиям хлеба, хлеба и
еще раз хлеба. Перебои с продуктами в столице заставили тысячи и
тысячи людей стоять на морозе многие часы в бесконечных очередях в
ожидании подвоза. Но хлеба не было. Лавки закрывались, приказчики
беспомощно разводили руками, очереди шумели. Несколько лавок были
взяты штурмом и разграблены. Хлеба в них действительно не было, но,
как говорится, раз уж зашли...
Ситуация с хлебом в Петрограде и
так была сложной, но в последние дни хлеб практически исчез с
прилавков. Власти успокаивали горожан сообщениями, что хлеба в
столице достаточно, что перебои с подвозом возникли из-за заносов,
но что пути уже расчистили и вот-вот хлеб начнет поступать на
склады и лавки, и что нет никаких причин для волнений, мол, хлеба в
Петрограде еще на две недели есть, а там уж его и
привезут.
Но все эти заверения лишь
подогревали страсти. По городу ползли самые нехорошие слухи, самым
оптимистическим из которых был слух о том, что в столице хлеба
осталось на три дня. Одни говорили о том, что нужно срочно
запасаться любым хлебом и что вскоре и сухари будут за счастье.
Другие убеждали, что хлеба в Петрограде полно, но лавочники и
прочие спекулянты провоцируют голод для того, чтобы взвинтить цены
до неба и нажиться на дефиците. Третьи заверяли, что власть города
заодно со спекулянтами, а царь далеко в Могилеве и не знает о
происходящем. Четвертые винили во всем царицу-немку и немцев
вообще, которые уже открыли фронт и на Петроград, мол, уже движутся
немецкие войска, а простой народ морят специально, чтобы не
сопротивлялись немцам во время предстоящей оккупации города. Пятые
спорили, что во всем виноват сам царь. Шестые... Седьмые...
Восьмые... Двадцать шестые...