Зря я грешил на веревку,
подлянка поджидала нас не там! Аэроплан сильно тряхнуло и он начал
заваливаться на бок, прямо на ту сторону, где был открыт люк! И
сквозь проем вижу, что винт второго правого двигателя замер
неподвижно. У нас не работало оба правых
двигателя!
Благо я упирался ногами в края
люка, а потому сумел удержать равновесие и не провалиться в
открытый зев проема. А вот двум летчикам на крыле было совсем не
сладко! Вцепившись в выпирающие части, они пытались удержаться на
плоскости и хорошо, что Горшкову удалось выровнять машину и
аэроплан все же принял относительно горизонтальное положение, хоть
и с явным креном вправо и вниз.
Видя, что Орловскому все же
удалось загасить горевший двигатель, Горшков прокричал
мне:
- Пусть возвращаются! Починить
двигатели мы не успеем!
Обернувшись к пилоту, я увидел
перед собой просто фантасмагорическое зрелище.
Горшков в темной кабине,
запредельным усилиями удерживая в штурвал, глядит прямо в бушующий
за лобовым стеклом ураган, прорезаемый какими-то потусторонними
сполохами и ослепительными вспышками молний. Георгий кричал, не
глядя в мою сторону:
- Будем садиться! В нас попала
молния и что-то повредила! Я не удержу машину! Пусть быстрее
возвращаются! Еще минуты две-три и все! Быстрее! Я ищу место
посадки!
Конечно, слышать ни меня, ни,
тем более Горшкова, Орловский и Плиа не могли, но, видимо, будучи
профессионалами своего дела, они сами все поняли и уже спешно
двигались в сторону люка. Вот Марсель ухватился за край проема, вот
он ухватил за руку Орловского, вот я помогаю им обоим влезть в
кабину, успев подивиться тому, как Горшков собирается выбирать
место посадки в условиях, когда не видно даже земли
внизу.
Оглянувшись на лобовое стекло, с
ужасом вижу приближающуюся землю, какое-то поле, какие-то строения
прямо перед нами, а дальше, сразу за домами, черной стеной тянется
лес.
И словно в замедленной съемке мы
летим навстречу то ли этим самым строениям, то ли самому лесу. А я,
как парализованный, смотрел, как сквозь молнии и вьюгу падает с
неба наш ангел...
*
* *
ИНТЕРЛЮДИЯ I.
ЗАГОВОР
Роль личности в истории.
Насколько характер одного или нескольких человек может изменить
историю человеческой цивилизации? Или же, как уверяли классики
марксизма, все решают законы развития общественных отношений?
Думаю, что наверняка ответить на этот вопрос не сможет никто. Если,
конечно, не оперировать догмами и лозунгами о "единственно верных
учениях".