Бэмс!!! Я снова ощутил удар. Да что такое?! Это Смерть меня
лупцует? Мстит за струю?
Я еще раз тряхнул головой, а потом активно проморгался,
фокусируя взгляд. Кстати, да…Отчего-то перед глазами висела мутная,
темная пелена. И только сейчас она вдруг резко исчезла. Будто мне
на голову сначала положили черное, плотное покрывало, а теперь
одним движением сдёрнули его.
В глаза сразу ударил дневной свет. Я моргнул еще раз. Мутные
фигуры, наконец, обрели чёткость. Впрочем, лучше от этого не стало,
потому как понимания происходящего не добавилось ни на грамм. Даже
наоборот. Все еще больше запуталось.
Не понял… Я бестолково уставился на троих детишек, стоявших
напротив меня. Что за бред? Кто это вообще такие?
Один из пацанов был похож на Менестреля. Или на Херувимчика.
Такие же светлые локоны и голубые глаза. Отвратительно смазливый
мальчик. С удовольствием выпустил бы ему кровь, а душу отдал бы
Черной Госпоже. Пусть сделает из него Мертвого воина. Ибо нечего
быть таким красивым. Для мужчины это даже зазорно. А он, как ни
крути, будущий мужчина.
Второй – напоминал крысу. Вот прямо здоровенная крыса,
наряженная в человеческую одежду. Волосики у него были жиденькие,
прилизанные. Носик остренький, губы узкие. Цвет лица серый,
мышиный. А еще на его щеках виднелись следы оспы. Я прищурился,
желая убедиться, что мне не показалось. Просто…Оспа? Откуда? Лет
двести как лекари научились уничтожать ее сразу, в первые же дни.
Никто не болеет нынче оспой.
Третий пацан выглядел приличнее своих дружков. Лицо у него,
правда, было слегка простовато. Нос – картошкой. Уши оттопыренные.
Волосы торчали во все стороны.
Детишки… Лет шести, может, семи. Вряд ли больше. Люди. Точно
люди. Не чувствую от них вообще ничего. Никаких отголосков Силы.
Одеты немного странно. Судя по всему, это какая-то тренировочная
одежда. Черные штаны, черная туника и обувь…Ни в одном из миров
Веера не видел подобной обуви.
Ах, ты ж старая тварь! Все-таки отправила в Закрытый мир. Это
кеды. Да! Это треклятые кеды! Я знаю. Видел... Где? Где видел? Да
мать моя Тьма! Почему так ужасно болит голова, а во рту, в
перемешку с кровью, мерзкий привкус тошноты?
– Ну, что, Алекс? Выходит, я прав. Идиот не чувствует боли,
потому что он – идиот. – Херувимчик отвратительно мерзко
заржал.