Закрыв шкаф и сев перед зеркалом,
чтобы расчесаться, Аня придирчиво осмотрела себя, обнаружила, что
сегодня она слишком блестит глазами и выглядит гораздо, гораздо
лучше, чем еще пару дней назад, удовлетворенно кивнула и принялась
проводить щёткой по прядям положенные сто раз. Не сделай она этого,
наутро она встанет с натуральной копной на голове. Закончив
процедуру, Анна заплела косу и потянулась за баночкой с кремом. Она
снова захихикала, вспомнив, как смотрел на сей шедевр косметической
промышленности Штольман. И как он всё-таки поддался её уговорам,
смирившись перед неизбежным. Аня замерла, будто наяву чувствуя
подушечками пальцев кожу губ Якова и его горячее дыхание.
Наваждение. Каждый раз уходить от него становилось всё труднее. Не
касаться его, не обнимать, не целовать. Ложиться в узкую девичью
постель и думать о том, что на другом конце города он так же
закидывает руки за голову и смотрит в потолок, думая о ней. Глупо.
Но ничего, еще немного, и всё будет по-другому!
Сердце вдруг забилось сильней. Их
дом. Она еще не знала, каким он будет. Но там будет их спальня, их
столовая и гостиная. Их сад, наверное, если он там имеется. Как-то
всё выйдет? Она никогда не жила своим домом, комната в пансионе во
время учебы в Париже не в счет. Сможет ли она справиться со всем?
Это ведь нелегкое дело - вести хозяйство. Она как-то проговорилась
Штольману, что страшится этого, и он немедленно нашел сотню
аргументов, почему у них все получится. Аня тогда впервые
задумалась о том, что при всей консервативности и категоричности
Якова, он человек весьма прогрессивных взглядов. Он не искал в ней
жену в том смысле слова, который вкладывают в него большинство
людей. Штольману не нужна была домоправительница, экономка,
красивое дополнение к нему самому или женщина с приданым для
поправки финансового положения. Ему нужна была она сама, такая,
какая она есть. И если она не умеет чего-то делать, то у них будет
возможность разобраться в этом вдвоем. Удивительно. Человек,
который умеет принимать другого человека без остатка, это большая
редкость. А мужчина такого склада — практически несуществующий
вид.
Несколько минут Аня думала о Якове,
а потом решила, что нужно переключить мысли, раз уж ей не спалось,
потому что её воображение все чаще сворачивало к губам и фиалковому
крему, а так она совсем не заснет! «Нет, вот почему, почему?» — в
который раз задавалась вопросом Анна, думая о том, что мама не
позволяет Штольману хотя бы изредка оставаться ночевать. Или не
разрешает им чаще видеться! Когда речь шла о Клюеве, таких
возражений с её стороны не поступало! Аню вдруг бросило в жар,
когда она вспомнила, сколько правил приличий нарушила, общаясь с
Андреем Петровичем! И ведь никто не вычитывал её за это! Только
Штольману доставалось и в хвост, и в гриву! Несправедливо!
Несправедливо! И она хороша! Неудивительно, что Клюев в конце
концов так к ней отнесся! Что еще она могла ожидать, ведя себя как
капризная кокетка, не знающая, что она хочет? Нет, душевное её
состояние оставляло желать лучшего, в здравом уме она не стала бы
бросаться то на одного мужчину, то на другого, лишь бы оказаться
замужем, как-то задеть Штольмана и покинуть опротивевший ей на тот
момент Затонск! Но ведь это не оправдание! Хорошо еще, что так всё
кончилось!