Вторым фактом было то, что Лавайе
два месяца назад по таможенным делам ездил в Париж, где в
Национальном банке запросил себе перевод на огромную сумму.
Материалы были, все косвенные. Нужны были реальные доказательства.
Нужно было взять его за руку.
— Поль, а что с тем актёром? —
спросил Яков друга. — Ну с тем, которому должен был в итоге
достаться пропуск, которым воспользовались мы с Анной.
— Он покинул Париж, — сказал Мартен,
откладывая очередной бесполезный документ. — Оказался любовником
жены одного из депутатов от партии республиканцев. Задумку можешь
сам расценить.
Штольман кивнул. Очень ловко. Так
расчищать себе дорогу во власть! Его всегда трясло от таких людей,
хотя они встречались ему очень часто. Они были в разной степени
испорчены, но мало кто из них мог решиться на подобное откровенное
злодейство. Дело отягощалось тем, что голова, управляющая всем этим
механизмом, была так далеко за облаками, что отрубить её, по всей
видимости, не удастся.
— А что с остатком вашего выигрыша?
— спросил вдруг Поль. — Это не подозрительно, что вы за ним не
вернулись? Деньги-то огромные!
Яков отрицательно покачал
головой.
— Еще вчера послал записку через
посыльного, что Анна приболела и придет за оставшейся суммой, когда
поправится!
— Умно, — оценил Поль.
Штольман улыбнулся и взял новый
листок. Дверь в кабинет распахнулась, и все присутствующие
полицейские немедленно встали и вытянулись в струнку. В комнату
вошел невысокий худощавый человек с пышными усами и небольшой
бородкой. Он производил обманчиво благодушное впечатление. Глаза
были глазами опытного флика, как сказали бы ребята с улицы. И
недаром, ведь он проработал в полиции всю жизнь.
— Итак, господа! — сказал Луи Лепин,
префект Парижа — а это был именно он, — И мадам Штольман, —
наклонил он голову в сторону Анны, которая в углу готовилась к
зачёту по тканям, не мешая мужчинам работать. Ему нравилась эта
красивая улыбчивая женщина, которая тоже отчасти могла называться
следователем, потому что работала в сыскном агентстве вместе с
мужем. Префект всех честных полицейских уважал вне зависимости от
пола, поэтому и к ней относился соответственно. — Мы с вами
разворошили осиное гнездо! Министр рвёт и мечет! Сейчас такого
страху на всех нагнал. К тому же, скоро выборы, и ему тоже такое
громкое дело не помешает! Посему нам сейчас срочно требуется
выработать план действий по разоблачению Клемансо и его
пособников!