Нонна вздохнула и что-то зашептала, перебирая четки. Видимо, молила творца просветить заблуждающихся. А, возможно, вспоминала что-то свое. Лотта тоже молчала, осваиваясь с новыми для себя знаниями. Обойдя краем огород и пройдя через большой фруктовый сад, дамы вышли к каменной стене одного из многочисленных двориков.
- Здесь у нас - царство сестры Каталины, - сообщила наставница Лотте, открывая тяжелую дубовую дверь.
За дверью оказался настоящий цветник. Защищенные высокими каменными стенами от холодных ветров, вдоль массивной каменной кладки в изобилии цвели розы. Средину дворика, разбитую на грядки, занимали лаванда и прочие душистые травы. Между грядками были расставлены каменные скамью, на которые можно было присесть в раздумьях.
На одной из скамей Лотта заметила сгорбленную женскую фигуру. Очень старая нонна, хромая, поспешила навстречу гостям. На поясе у нее висели грубые кожаные перчатки, ножницы, садовый нож в ножнах.
- Здравствуйте, сестра Герлинда! – Приветливо склонила голову женщина. – и ты здравствуй, девочка.
- Доброго дня, сестра Каталина! – Громко ответила сестра Герлинда. Потом представила Лотту и попросила нонну показать новице свое царство.
«Не всем так везет, как тебе, вовремя вырваться», - сказала она негромко, когда нонна отвернулась, приглашая их следовать за собой. – «Сестра Каталина когда-то была настоящей фрайфрау, но имела неосторожность чересчур щедро использовать свою силу. Ее любимые розы расцвели посреди зимы».
- А сестра не обидится на нас, что мы ее обсуждаем? – Еле слышно спросила Лотта, отмечая, что на память о допросной бедной женщине досталась не только хромота. Одно плечо заметно провисало, из-за чего вся нонна казалась какой-то скрюченной.
- После пыток сестра Каталина очень плохо слышит, - подтвердила ее догадки сестра Герлинда. – Даже когда кричишь ей в лицо, она больше читает по губам.
Розарий оказался действительно достойным внимания. Большинство сортов были Лотте неизвестны, но ничего удивительного не было. В их поместье сад использовался больше для выращивания приправ и лекарственных трав. А цветы считались матушкиным баловством. Здесь же сестра Каталина называла каждую розу по имени, словно дитя. Рассказывала, откуда монсеньер аббат привез тот или иной куст, а какие сорта ей подарили паломники.