Или нет? То, что Аня чувствовала по
отношению к духу, Якова настораживало. Что еще за страшная история,
похожая на те, которые так любят рассказывать дети? Почему этот
призрак так напугал её? Женщины вообще более чувствительны к миру
тонких материй и интуиции, а Аня тем паче. К её словам следовало
прислушаться, но с чего начать? Идентифицировать трупы будет крайне
проблематично. Нет лиц, нет отпечатков, нет ничего, что могло бы
хоть как-то указать на личность убитых. И почему такой набор — торс
и ступня? Нет, тут нужно действовать гораздо более скрупулезно, чем
привык комиссар Эжени. Он был человек в принципе неплохой, но
слишком приросший к месту. Мало у него мобильности. Он привык к
рутине. Кражи, разборки мелких банд, пару раз в год поножовщина на
складах или на рынке. Ну убийство какое-нибудь захудалое изредка. А
тут такое — расчлененные тела, пока без возможности опознания и
полнейшая растерянность, как быть дальше. Разозлишься тут, пожалуй.
Нет, нужно ему помочь. Яков нутром чуял, что добром все это не
кончится.
— Круассанами пахнет, — пробормотала
Аня и поцеловала Штольмана в ладонь. — Мадам Агнес опять решила
сделать на завтрак выпечку. Она явно считает, что мы с тобой
слишком худосочны, чтобы быть хозяевами особняка. Нам нужно набрать
пару фунтов.
Яков улыбнулся. Аня проснулась, и
все мысли разом переключились с делового уклона к радостному.
— Согласен с тобой, — сказал он и
поцеловал Анну в ухо. Та довольно замурчала и прижалась к нему
сильней. — Мари вчера чистила мой пиджак, так я прямо видел, как
она сокрушается, что у меня такой несолидный размер. Все хотят нас
откормить.
Аня хихикнула, открыла наконец
глаза, повернулась к Якову и легла так, чтобы почти соприкасаться с
ним носами.
— Как же мы с тобой за преступниками
будем гоняться, если станем толстые и неповоротливые? — хитро
спросила она.
— Это будет нелегко, — покивал
Штольман. — Придется нанимать легконогого помощника, а самим
представлять собой аналитический центр.
— Ужасно, — скривилась Аня, подумав
пару секунд. — Никакой выпечки! Только фрукты и овсянка.
— Согласен! — серьезно поджал губы
Яков. — Я не готов лишать себя удовольствия гоняться с тобой за
преступниками.
Аня просияла, поцеловала его в
кончик носа, вскочила с постели и, напевая песенку про деревянные
сабо, пошла в ванную.