— А как же мадам Ортене ругала работу Жаннин и Розы, если внутрь
никого не пускали? — озадаченно спросила Анна.
— На эту часть я ответить не могу! — покачал головой Яков. — Как
и на то, почему не пошли слухи. Ты же знаешь, новость о том, что
священник поселил у себя дома двух молодых девиц, разошлась бы по
округе, как горячие пирожки. А все от мала до велика твердили нам о
святости покойного кюре.
Аня допила лимонад и пожала плечами. Это им еще предстояло
выяснить. Буквально тут же, будто по велению небес, до них
донеслись слова весьма мрачного господина, который коротал свое
время за стаканом пива со своим приятелем за соседним столом.
— Мари рыдает все утро, а я так скажу: кюре прибили к счастью, —
произнес он со злостью.
— Да Бог с тобой, Матье! — испуганно ответил второй мужчина. —
Разве можно так говорить?
— Можно, можно! — напористо воскликнул говоривший. — Сам ведь
знаешь, как он все у нас устроил! За крещения такие деньги драл,
что сказать страшно. С умирающих дань собирал, иначе не делал
положенное перед смертью. И мою Мари запугал так, что она
материнское кольцо продала и в откупную за дочь нашу, в прошлом
году умершую, отнесла. И всё, всё ему сходило с рук! Ведь чудеса
тут! Святая Бригитта с небес спускается! Ради такого можно на
простых людей глаза закрыть!
Штольман решил, что до дома они дойдут пешком. Погода стояла
замечательная, дорога, хоть и была долгой, но утопала в зелени, а
им с Аней явно был необходим свежий воздух. До сих пор в горле
стоял мерзкий привкус пепла, и повсюду мерещился запах горелой
плоти. Яков поднёс Анину ладошку к лицу. Лимонная вербена. Никакого
намека на гниль или смерть. Странно всё, очень странно. Если
отмести все возможности с воздействием на их психику или сознание
(а он еще до конца их не отбросил), то оставался единственный
вариант, который мог объяснить все, что они увидели сегодня в
церкви. Все внутри него восставало против подобного объяснения,
потому что это была та область, на которую он не мог повлиять, в
которой ничего не понимал и которой, откровенно говоря, побаивался.
И если к явлениям людей с того света он уже привык даже, то святые,
снисходящие с небес, были совершенно неизведанным полем, ступать на
которое было страшно, а уж уверовать в это тем более. Штольман
решил, что пока не пересечет эту границу ни на миллиметр. Не
сейчас. Он не готов к этому. Кроме того Яков усмотрел явные
признаки того, что по крайней мере ранее со статуей проводили
манипуляции, которые могли произвести на религиозного зрителя
ошеломляющее впечатление. И если бы он сам не видел слёз, которые
бесследно исчезли с лица Святой Бригитты, он продолжил бы верить,
что это без сомнения мистификация.