Яков с жадностью приникал к этому целительному источнику,
заряжаясь энергией этой любви. Да он был горы готов свернуть, или
совершить невозможное, или — не знаю — переделать устройство мира:
лишь бы его Анечка была счастлива! Однако, как Яков выяснил совсем
недавно, любовь тоже имеет свою градацию. Штольман не знал, что
можно чувствовать благодать ещё большую, чем ту, которой он был
окружён до этого. Всю неделю Аня одаривала его самой нежной заботой
и лаской, окутывая его только ей одной присущей мягкостью,
теплотой, сладостью и женственностью. Штольман блаженствовал. Но
недоумевал.
Сзади послышались шаги: босые пятки по деревянному полу. Шаги
прекратились, и на ступеньку рядом со Штольманом уселся пахнущий
мылом и отмытый до скрипа Гастон Трубочист. Хотя на трубочиста
сейчас он похож не был. Под слоем сажи и грязи обнаружился смуглый
худой мальчишка с копной вьющихся нестриженных волос. Вздёрнутый
нос, на носу веснушки. Яков улыбнулся, вспомнив, что здешнее солнце
и его Аню поцеловало. Она от этого стала походить на девчонку,
какой она, наверно, была в детстве. Хотелось улыбаться, глядя на
неё.
Гастон остервенело почесал макушку.
— Ну и хваткие у тебя бабы в доме! — страшно гнусаво проговорил
ребёнок. — Не дали мне продыху — вот ни минуточки! Тёрли меня
щётками и мочалом, мылом драили, покуда вода в корыте чистая не
стала! Жуть!
Мальчик теперь терзал кожу на затылке.
— Дрянью меня какой-то обсыпали, сказали, чтобы насекомых
повывести, теперь чешется — хоть на стенку лезь!
Штольман улыбнулся.
— Ну,знаешь, зато теперь тебя хоть разглядеть можно, а то только
глаза и видать было - всё черным-черно! И выглядишь хорошо, и
пахнет от тебя приятно! С таким человеком и разговаривать
отрадно.
Гастон замер. Никогда ему в голову не приходило, что внешний вид
его влияет на то, как его воспринимают. Оглядев себя, он признал,
что выглядит вовсе не так уж плохо. Подумаешь, порошок от вшей! Ну,
порошок! Зато с ним теперь приятно разговаривать! Настроение его
резко улучшилось.
— Ну, расскажи мне, Гастон, про себя! Где жил до сегодняшнего
дня? Как фамилия твоя? Родители кто?
Мальчик вытер нос рукавом, и Штольман подумал, что над основами
хорошего тона работать придётся долго и упорно.
— Да что говорить-то? Родители кто —да пёс его знает! Сколько
себя помню, жил у старого трубочиста Клавье. Пацаны сказывали, что
купил он меня у цыганей! Не знаю, брешут или нет. Взял он меня,
ремеслу выучил. Сытно жили, не голодали! Да помер он о прошлом
годе! С тех пор на улице обретаюсь, куда чёрт лысый занесёт, там и
заночую!