— Я раскрыл дело, — прогнусавил Гастон, глядя в сторону.
Аня тут же взяла на заметку, что нужно осмотреть его нос, бедный
ребёнок не мог нормально дышать и разговаривать!
— Раскрыл? Быстро справился! Молодец, это похвально! Давай,
рассказывай, как и что было, надо написать месье Эжени отчёт о
происходящем.
Гастон, видя, что ругать сразу его никто не собирается,
приободрился.
— Ну что рассказывать?! Пришёл я в лавку к старому Гийому.
Показал от тебя записку. Правильно ты мне её дал — никто так и не
поверил, что я тебе помогаю, пока я носом их не ткнул в чернильные
загогулины. Как ты и учил, стал спрашивать сначала старика —
кондитера, а потом соседей, кто что видел и слышал. Соседи как один
бают — ничего подозрительного не видели и не слышали ничего.
Тьфу!
Мальчик даже сплюнул от досады.
— Самому Гийому сто лет в обед. Глухой как пень! Слепой как
крот! Короче, ни хрена!..
Штольман кашлянул. Гастон поднял взгляд и встретился с
укоризненным взглядом Якова.
— Ни черта? — подумав, спросил мальчик.
Штольман поднял бровь.
— Ничего? — помедлив, недоверчиво спросил пацанёнок.
Штольман кивнул. Аня рядом боролась со смехом.
— Ну так вот, ничего он вообще не видит и не слышит! Полк солдат
в лавку зайди — и того не заметит! Хотя карамель и правда у него
что надо!
Гастон похлопал по боку свободной ладонью. В кармане звякнуло,
будто камешки перекатились. Лицо мальчика выражало довольство
жизнью.
— Стал я восстанавливать картину преступления, — гордо и по
слогам выговорил Гастон, явно радуясь, что смог запомнить сложное
слово. — Облазил всю кладовку, где запасы хранятся. Нашёл в самом
углу за мешком с сахаром дырку. Маленькую. Но возле неё карамельки
разбросаны. Вот, думаю, куда карамель-то пропадает. Пошёл искать
дальше. Скумекал, куда дырка эта может вывести. В крапиву она
ведёт, прямо в угол забора.
Мальчик почесал волдыри на лбу и вздохнул.
-Нашёл я, стало быть, и там куски конфетные. Ползу дальше.
Недалече так полз. Помните, за аптекой старый сарай стоит, тоже
крапивой заросший?
Штольман кивнул. Он помнил. Гастон шмыгнул.
— Ну и вот!
Он вытянул перед собой собаку. Штольман моргнул. Собака свесила
из пасти розовый язык и часто-часто задышала.
— Она вот и воровала! — мальчик переводил взгляд с Якова на
Анну, быстро-быстро глотая слова. — Но она не виновата! Есть ей
нечего! И сладенького очень хочется! Ну любит она конфеты!