В конце концов Лоретт шикнула на Элен и вышла из гардеробной.
Анна задумчиво повязывала тяжёлый фартук поверх халата. Стекло
сбоку звякнуло, женщина повернула голову. За окном стоял призрак
девушки, всё ещё вызывающий ужас, как бы часто он не появлялся. Аня
сжала завязки фартука.
— Кто ты? Как тебя зовут? Кто тебя убил? — пыталась добиться
хоть какого-то ответа женщина.
На этот раз к удивлению Анны никакого дискомфорта она не
почувствовала. Картинки замелькали перед глазами. Вокзал. Табличка
«Дьеп». Поезд. Магазин «Кружево Мадлен».
Всё. Аня восстанавливала дыхание. Отлично. Теперь у них со
Штольманом есть реальные зацепки.
Стекло снова звякнуло. Анна подняла голову.
«Не она» — было написано на окне.
Выйдя из коридора, Анна столкнулась с Бернаром Петрифьером.
Лаборант ей не очень импонировал по причине врождённого стремления
волочиться за каждой юбкой. Он очень напоминал инженера Буссе — что
статью, что нравом. Поначалу мужчина пытался приударить и за самой
Анной, но она дала решительный отпор. По её возвращении на курсы из
памяти Бернара выветрился горячий отказ женщины, и он вновь начал
активно оказывать ей знаки внимания. Намёков он не понимал и, в
общем-то, стал уже раздражать Анну до белого каления, когда за ней
в первый раз заехал Штольман. Анна не знала, что произошло, но с
тех пор единственная разновидность общения, которую она видела от
лаборанта, была вежливая и слегка напряжённая улыбка с расстояния
нескольких шагов.
Вот и сейчас, увидев Анну, Бернар отскочил от неё к стенке,
растянул губы и поприветствовал её.
— Мадам Штольман, добрый день!
— Добрый день, месье Петрифьер! Как вы поживаете?
— Благодарю, всё хорошо! У вас, я надеюсь, тоже все в добром
здравии!
— Спасибо, все здоровы. Бернар, скажите, вам известны какие-либо
новости по поводу бедняжки из анатомического театра?
Вторым грехом лаборанта было стремление собирать и передавать
сплетни и слухи. Он обо всём узнавал первым и тут же начинал
делиться с окружающими своими знаниями, не взирая на то, хотят они
этого или нет. Анна пару раз крайне резко прервала его, не желая
слушать о романе одного из докторов с медсестрой или о том, что
Мишель Ко, их санитар, замешан в каких-то махинациях с лекарствами.
Бернар обиженно умолк и с тех пор не навязывал ей своё понимание
этого мира.