Сам Алекс был благодарен деду. Он ни разу на него не
рассердился, даже когда он не разбирался в чём-то с первого раза.
Однажды ему пришлось четыре раза переписывать одно и то же
прошение, потому что вначале бумага была не та, потом обращение
было выбрано неверно, а после на документе растеклась клякса.
Виктор Иванович всё делал терпеливо, понимая, что его внук в самом
начале пути. Он вспоминал себя, которому на начальных порах немного
помог лишь добрый друг отца, а после ему пришлось методом проб и
ошибок брать всё с боем, поэтому был рад, что он есть у Алекса и
может облегчить ему хоть что-то.
— Иди, дорогой! — улыбнулась Аня сыну. — Тебя уже ждут.
Алекс отправился на поиски партнёрши по вальсу, а Анна принялась
смотреть на мужа, который в парадном фраке был невероятно красив.
Никто на балу — разве что их сын — не мог для неё быть красивее,
чем он. Яков добрался до жены сквозь суетящиеся пары, желающие
поскорее выстроиться для танца, слегка поклонился и, протянув руку,
проговорил:
— Анна Викторовна, окажите мне честь!
Аня улыбнулась и, вложив руку в ладонь мужа, последовала за ним
в центр залы.
Штольман обнял её за талию, прижав к себе. Ни разу, даже в самом
начале, он не выдерживал между ними положенный промежуток. Вальс
между ними был всегда настолько головокружительным, горячим и
будоражащим, насколько позволяли правила приличия. Ощущая, как он
движется рядом, Аня боялась, что она однажды наплюёт на всё и всех
и поцелует его прямо на людях. Яков что-то такое явно подозревал,
потому что улыбался шире и притягивал её к себе крепче, а все
возможные порывы оставлял на потом. Интересно, кто-нибудь, кроме
них двоих, может навскидку назвать все самые укромные уголки
Пале-Рояль, где чаще всего проходили приёмы посольства? Она сильно
в этом сомневалась.
Зазвучала музыка, и Штольман сделал первый шаг. Пары вокруг тоже
закружились, размывшись до разноцветных пятен. Перед ним осталось
только Анино восторженное лицо, на котором он читал столько
разнообразных эмоций, что понимал, что скорее всего, им придётся
выйти на балкон после танца, чтобы освежиться. Там разбит чудесный
экзотический садик, очень укромный. Увернувшись от какого-то
молодчика, сбившегося с шага, Штольман прижал Аню сильнее. Она
вздохнула и скользнула пальцами по его затылку, будто
восстанавливая равновесие. Глаза её при этом сверкали. Вот
чертовка! Кровь, и так разогнавшаяся из-за вальса, вспенилась и
побежала ещё быстрее. Ладно, в эту игру можно играть вдвоём. Делая
очередной поворот, он проследил ладонью выступающие косточки её
позвоночника. Аня вздрогнула. На обоих были перчатки, но ощущалось
всё так ярко, будто они не в бальной зале, а у себя в спальне.