А на прошлой неделе последняя капля упала в чашу терпения
злоумышленников. Полный разворот одной очень популярной газеты был
отдан детективному агентству Штольманов и его работе. Всё, так
больше продолжаться не может! Нужно действовать! А то он слишком
сильно радуется жизни! Вот они и перешли к активной фазе. Дальше
последовали громкие, но очень невнятные ругательства и больше ни на
какую тему повернуть Полонских не удалось. Всё плохо из-за Якова,
они его ненавидят и отомстят. Штольман кивнул, подождал, пока их
посадят в экипаж и увезут, подписал нужные бумаги и ушёл домой.
Он дышал полной грудью впервые за несколько дней. Тревога
отпустила, хотя её маленький острый хвостик периодически жалил его
под рёбра. По крайней мере, те, кто покушался на безопасность его
детей, — за решёткой! Это значительно улучшало его состояние.
Поднявшись к себе в кабинет, Яков с удивлением обнаружил, что на
часах всего лишь без двадцати семь. Всё заняло очень мало времени,
хотя ему казалось, что допрос длился часа два. Может, всё-таки
стоит выпить кофе?
Штольман уже почти решился поставить кофейник на спиртовку,
когда телефон зазвонил второй раз за сегодняшнее утро. Яков
сглотнул. Ему почему-то показалось, что этот звонок не принесёт
хороших новостей в его дом.
В конце концов Яков рассердился на самого себя за
нерешительность. Сжав губы, он рывком снял трубку и сказал:
— Штольман слушает!
— Яков Платонович, доброго утра! — зазвучал у уха скрипучий,
искажённый расстоянием и проводами мужской голос. Даже по
прошествии стольких лет он прекрасно его узнал. Ремизовский
постарел, ему, должно быть, было за семьдесят, но тон его был
ехиден и бодр, поэтому Штольман мог сделать вывод, что года его не
догнали. Возможно, маниакальная идея мести законсервировала его в
подобном состоянии.
— Господин Ремизовский, — сухо ответил Яков.
— Вы, вероятно, думаете, зачем я вам позвонил? — насмешливо
спросил мужчина. — Я не буду вас томить! Я звоню, чтобы предложить
вам сделку. Знаете, мне надоело ждать, пока мои помощники до вас
доберутся. Я давно уже совсем не так терпелив, как в молодости. У
меня нет больше сил ждать!
Мысли Штольмана сменялись с головокружительной быстротой.
Ремизовский жив, в Париже, и, судя по всему, как паук в центре
паутины, управлял всеми участниками процесса. У Полонских и
Ремизова не хватило бы власти и мозгов, если уж быть откровенным,
чтобы держать столько деталей в голове, а вот шпион, который мог
столько лет уходить из-под носа властей, был на это способен. Серый
кардинал, который посылал своих пешек в бой, не желая жертвовать
хорошими фигурами. Его любовница и дети не значили для него ничего,
это просто удобные персонажи, вырезанные из фанеры, которые по
счастливому стечению обстоятельств оказались повёрнутыми на том,
что было нужным Ремизовскому. Встретив Полонскую в Архангельске,
он, должно быть, глазам своим не поверил! Такая удача! И так легко
внушаема!