Девушка несколько секунд смотрела ему в глаза, а потом кивнула:
она ему верила.
Мужчины экипировались по полной и уехали. Женщинам было
тревожно. Да, испокон веков их участь — ждать в неизвестности, пока
их мужья и братья не вернутся с поля боя. Марта молилась про себя.
Из-за беременности всё воспринималось ярче и болезненней. Она не
могла успокоиться. Сердце бешено стучало, голова кружилась.
Внезапно Анина рука легла ей на лоб, и она сама усадила её в
кресло.
— Присядь, дорогая! — ласково сказала ей Аня. — Иначе ты сейчас
свалишься! Я сделаю тебе травяного чая. Тебе ни в в коем случае
нельзя волноваться! Пока просто глубоко дыши!
Анна вообще была подозрительно спокойна. Девочки переглянулись,
но пожали плечами: в голову им ничего не пришло. Вдруг Марта с
ужасом почувствовала, что низ живота у неё сжался и стало жутко
больно. Обхватив себя руками, она вскрикнула и закусила губу.
Испугаться больше она не успела, потому что перед ней неожиданно
выросла Лидочка и положила свои ладони поверх её кистей. Боль
пропала, и на секунду Марте показалось, что от рук девочки исходит
золотистое сияние. Ещё одна секунда, и всё пришло в норму: дыхание
восстановилось, мышцы перестало скручивать пружиной и внутри всё
ощущалось правильным.
— С ней и с тобой всё будет хорошо, — проговорила Лидочка и
посмотрела на Марту. Глаза девочки были почти зелёными. Она раньше
могла только видеть внутри человека проблему, а лечить не пробовала
ни разу. Когда она поняла, что дело туго, тело само сделало всё как
надо. У неё вышло: Марта и её дочь в безопасности. Будущая мать
поражённо кивнула. Она знала, что её сёстры необыкновенные, но
чтобы настолько! Софья вдруг улыбнулась впервые за сегодняшнее
утро. Ей почему-то почудилось, что всё будет хорошо.
Анна вошла в комнату с подносом, на котором стоял пузатый
глиняный чайник и горкой лежали булочки, которые страдающая и
рыдающая мадам Агнес только что извлекла из печки. Девочки
немедленно почувствовали, что проголодались, и отдали должное
таланту поварихи.
— Мама, а почему ты выглядишь жутко злой на папу, а не
волнуешься о нём? — спросила Софья, наблюдая внутри матери
красноватый пожар бешенства, то вспыхивающий, то чуть
приглушённый.
Аня отложила булочку, которую яростно укусила до этого.
— Потому что, дорогие мои, — начала она, — я сегодня имела честь
познакомиться с обоими родителями вашего отца.