— Разве ж так бывает?
— сильно удивилась совершенно седая девушка. — Ты меня
обманываешь?
— Никогда, —
улыбнулся ей товарищ лейтенант. — Ты сама увидишь,
обязательно.
— Хорошо, —
кивнула Луна, обняв руку юноши, кажется, всем телом. — Я тебе
верю, пусть будет так, как ты скажешь, — внезапно она широко
зевнула. Виктор замечал, что девушка будто бы откатывается по
возрасту, становясь более маленькой по поведению, но товарищ
военврач сказала, что такое бывает, и нервничать лейтенант
перестал. А вот Лифанова беспокоилась, причем, в основном, по
поводу Гарри и себя. Ощущение того, что могло не выдержать сердце,
причем у обоих, росло и крепло. За это говорила серьезная
утомляемость, долгий и частый сон, иногда — трудности с
дыханием. Правда, в сороковых о сердечной недостаточности знали
гораздо меньше, чем в девяностых, поэтому пришел черед лейтенанта
отвечать на вопросы.
— Такое ощущение, что
опять экзамены сдаю, — мрачно пошутил товарищ лейтенант
Буденный, заставивший услышавшую его фамилию девушку долго,
заливисто смеяться.
— Ничего, товарищ
доктор, повторение — мать учения, — поддела Лена офицера,
пытавшегося вспомнить еще какие-нибудь признаки сердечной
недостаточности, кроме пятнадцати названных. — Но ты прав,
очень похоже, а это значит, что надо выйти к людям. Вот только как
мы объясним им наше состояние?
— Давай продумаем
разные варианты, — предложил девушке выпускник
военно-медицинской академии. — От «рассказать правду» до «злые
бандиты держали в плену».
— Можно еще в советское
посольство обратиться, — задумчиво проговорила девушка,
помнившая НКВД и понимавшая, что этого варианта постарается
избежать любой ценой.
— Хм… Тут такое дело…
— Виктор не знал, как рассказать героине той войны, что
страны, за которую они тогда дрались, больше нет.
Возрастной откат, травмирующие термины могут быть
заблокированы
Часть 5
Тот факт, что в прошлом
Виктора Советского Союза нет, Лену, скорее, обрадовал, очень уж ее
пугала сама мысль о НКВД, как бы оно ни называлось. А вот в памяти
девочки что-то о Советском Союзе все-таки было, но разбираться с
самой памятью было ей очень сложно — очень мало действительно
нужной информации она сохранила. С какой великой целью Гермиона
Грейнджер удалила родителям память, было Леночке неизвестно,
логичному объяснению это не поддавалось, разве что родители были ей
чем-то опасны, но вот то, что незнание не избавляет от пыток,
девушка знала очень хорошо. Немцы ей это доказали. Значит… «Черт
его знает, что это значит», — подумала Лена, пытаясь собраться
в кучку. Конечности все также дрожали, вставать на ноги она и не
пыталась, зато пытался «возлюбленный», раз за разом падая.