— Оп-па, — она
перевязывала раненного командира, когда услышала голос за спиной.
— Глянь, врачиха…
— Не пугай ты
бабу, — отозвался густой бас, на полянку вышли двое мужчин,
вооруженных трехлинейками, встав прямо перед обреченно смотревшей
на них Леной. — Партизаны мы, — произнес один из них, и
отдававшая хлеб раненому, сама не евшая уже три дня Лифанова уплыла
в обморок, очнувшись уже в отряде.
Женщину взяли под крыло
такие же женщины из уже сожженных врагом деревень. Они рассказывали
такое, что волосы вставали дыбом. Елена Викторовна быстро
организовала лазарет, выхаживая и детей, и взрослых, за что ее
очень уважали в отряде, переобмундировав в соответствии с лесной
жизнью. Жизнь втянулась в какую-то новую колею, постепенно став
привычной, но Лена даже не подозревала, что этой жизни ей отмерено
совсем немного.
Беда пришла в тот день,
когда женщине исполнилось тридцать пять. Видимо, в отряде был
предатель, потому что каратели довольно быстро поубивали спящих
мужчин, приступив к развлечениям с женщинами, но доктора почему-то
почти не тронули. Ее и еще нескольких совсем юных девушек привезли
в Гродно, поверив в то, что это медсестры. Оказывается, врагам
нужны были доктора, но… темной ночью девушки бежали, почему-то
позабыв предупредить Елену Викторовну, узнавшую об этом утром,
когда ее сорвали с постели за волосы… Так женщина оказалась в
гестапо. Сравнивая НКВД и гестапо, доктор Лифанова понимала, что
первые действовали без огонька, зато немцы развернулись, не
останавливаясь на плетях, они применяли весь набор пыток к женщине,
заставляя срывать голос от дикого крика.
От нее требовали назвать имя
какого-то резидента, рассказать о других партизанских отрядах, да и
о подполье. Но Елена Викторовна всего этого просто не знала. Ее
прижигали раскаленным железом в разных местах, били, даже вырезали
звезду на спине. Но в этот день, видимо, палачи совсем озверели,
отрезав женщине грудь. Конца процедуры она не почувствовала,
умерев. Впрочем того, что декорации изменили, женщина тоже не
поняла, ибо вслед за теми мгновениями, когда боль перестала
усиливаться, на нее навалилась еще более сильная боль,
выкручивавшая суставы, раздирающая изнутри, заставлявшая хрипеть от
невозможности это выдержать. Сколько длилась эта новая пытка, Лена
не знала… А потом все завертелось как-то слишком быстро, и вот она
лежит на траве в каком-то лесу.