И светлейший князь Долгорукий
трудолюбиво работал. Он подыскал им сильный конвой из находившегося
поблизости усиленного патруля жандармов. Военные, тот же брат
Михаил и взрослый сын Александр из семьи императора немедленно бы
скривились, но князь лишь развел руками. Долгорукий же, благодаря
появившегося внутри него попаданца, не только не любил жандармов,
но и считал, что в специфических городских условиях эти господа
будут наиболее эффективны.
А тут их патруль. Он как бы
поддерживал спокойствие на многолюдной беспокойной улице, являясь
якорем спокойствия. Хотя, с точки зрения господина статского
советника, жандармы просто отлынивали от опасной работы по
наведению порядка.
Дальше оказалось почти по
Салтыкову-Щедрину. Князь также по обозначенному им же тексту их
буквально припахал. Пусть работают мужики в жандармских мундирах,
их превосходительства устали и оголодали, а простонародье в тенечке
спит, отдыхает, скотинки такие!
Жандармы, кстати, ни чуть не
возмутились. Даже, наоборот, кажется, обрадовались. Похоже им, как
и светлейшему князю, так сказать, новый порядок не очень нравился.
Но, в отличие от него, они совершенно не знали, что им делать. Ведь
одно дело беззащитные робкие обыватели, которые просто описывались
при одном их виде, и совсем другое вооруженная злобная солдатня,
которые толи укрепляли порядок, толи его окончательно разваливали.
Иди-ка тут к ним, сами арестуют.
А тут благородное начальство, да еще
самое высокое! Пусть командуют, а они в охотку ему
поподчиняются!
В общем, они нашли друг друга и уже в
скором порядке отправились к Зимнему дворцу, не обращая внимания на
солдат на улицах. А те, видя такую картину, уже не осмеливались
останавливать пыльный, грязный дорожный дилижанс, явно откуда-то
издалека приехавший.
Во дворце Елена Федоровна, как
любящая воспитанница, хоть робко, но сразу же отправилась к
императору всероссийскому. А уж Константин Николаевич просто сел на
хвост к своей жене, идя следом. Князь в некотором смущении объяснял
это тем, что ведь он должен, как беспокоящийся муж, охранять свою
супругу. Ведь у него же был пистоль, не так ли, господа? Хотя от
кого он здесь собирался ее охранять, сей почтенный муж и сам не
смог бы объяснить.
Впрочем, никто ему при императорском
дворе задавать такие неудобные вопросы о его присутствии при
августейшем монархе не собирался. Наоборот, ему даже обрадовались
(Николай I точно). Все-таки при дворе появился профессионал
сыскного дела, опытный и весьма умный, который знал, что делать и
как им быть. Надо только ему все сообщить, так сказать, подробно
ввести в текущий курс открывшего дела.