Недавний
спор между всесильным монархом России и его новой родственницей,
имеющей только красоту и ум, были только типичным примером. Князь
заранее пришел к выводу об итогах спора, сам с собой поспорил, сам
у себя выиграл. И, довольный, протянул Елене Федоровне сиятельный
локоть – прошу вас, сударыня!
- Я думала,
с тобой тоже придется спорить, - подозрительно посмотрела Елена
Федоровна на вечно спорящего с начальством и всегда имеющего особое
мнение князя Долгорукова, еще не веря в тихого
мужа-подкаблучника.
- Вот еще,
- оскорбился Константин Николаевич. Уже вторую жизнь он хранил
четкий принцип – с женщинами на личные темы не спорить! На службе
еще ничего. Тут его аналитические возможности далеко переходили
окружающих и особенно женщин. Ибо женщина детородного возраста и
умная аналитика – вещи противоположные. Но вне службы – нет! Тут вы
меня не сломаете, Елена Федоровна!
Он
улыбнулся ей и сказал совсем другое, очень приятное
женщине:
- Вы очень
прекрасно выглядите, моя прелесть. Поедем, мы не долго будем на
допросе. Ведь сегодня еще надо не только готовится к венчанию и
свадьбе, но и приготовить наше семейное гнездышко.
Елена
Федоровна по инерции хотела поспорить, но посмотрела на князя и
передумала. Ведь для любой женщины император – лишь монарх, в
отличии от мужчин он, как правило, бывает для них далек, тогда как
муж бывает всегда близок. И пусть материально от мужа она не
очень-то пока будет зависима, но в сфере интима, как она понимала,
– да! И нечего его злить понапрасну.
А вот
Константин Николаевич имел к государю деловой разговор и поэтому
как раз заговорил.
Дело было в
следующем. Георгий Петрович Савин, ранее трактирщик, а теперь уже
гнусный преступник-рецедивист, по российскому законодательству в
случае суда был бы на 100% приговорен к смертной казни, причем
несколько раз. Но как житель мягкого гуманитарногоXXIвека
и как администратор-полицейский князь Долгорукий был категорически
против. Вздернуть на виселице при помощи пеньковой веревки и мыла
легко и быстро и для государства, и для самого Георгия Петровича. А
дальше что?
Бог с ним с
этим преступником. Тело можно после казни зарыть, бессмертная душа,
понятно дело, улетит в кромешный ад. А вот что делать с паническими
слухами, которые беспокоят население не только Санкт-Петербурга, но
и всей России? Ведь даже просвещенная дворянская верхушка России
поверила, а не менее «разумная» и «грамотная» Европа панически
поддакивала! Что же тут говорить о темном простом народе? Не
поверят ведь мещане и крестьяне в официальное суждение об аресте и
казни злодея преступника!