Увидев, кто
пришел на допрос (они представились), Савин удивился (кто его
арестовал, а теперь допрашивает!), но все равно продолжал
молчать.
Хотя
допрашивать таких молчунов Константин Николаевич умел хорошо, имея
большой опыт еще вдалеком теперь
ужеXXIвеке. Так что плавали, знаем. С разрешения Александра
Христофоровича он перевел ведение допроса на себя. Сразу же
объявил:
- Наш
монарший повелитель вряд ли помилует тебя, Савин, слишком много на
тебе мерзости и невинной крови.
Арестант,
забывшись, рванулся к князю, но железные массивные цепи его
удержали. Надо ведь, а все-таки надеялся! Вот и хорошо, значит,
необходимо дальше давить. Арестант же, поняв, что ему ничегоуже не поможет, потух, сел обратно на
металлическую, прибитую к полу табуретку.
- А вот
ухудшить скорую казнь может, - как ни в чем не бывало продолжил
князь, - ты ведь знаешь, наверное, в наше цивилизованное столетие
простонародных преступников обычно вешают, виновных дворян, паче
чаяния, – расстреливают. Тебе, как ты понимаешь, грозит петля.
Легкая и скорая, в общем-то, смерть. Особенно, если шейный хребет
сломается. Чихнуть не успеешь, как около святого Петра
окажешься.
- Фу,
пакость какая, - не выдержала Елена Федоровна, - князь, я бы
попросила вас. Ведь рядом с вами сидит скромная девушка!
На этот раз
Константин Николаевич не собирался ей уступать. Он на казенной
службе и работает с кровавым преступником. Невинные же девушки
могут идти под домашнее крылышко.
- А вас,
сударыня, я бы попросил посидеть в приемной, - предложил он, - или,
дежурная карета отвезет вас обратно. Да, Александр Христофорович?
Если, конечно, своя пролетка вдруг сломалась.
-
Разумеется, - поддержал князя Бенкендорф, - кроме того, секретарь в
приемной может напоить вас чаем, сударыня! Не очень вкусный, зато
горячий и пользительный.
«Фу, какие
твердолобые мужчины», - надула губы Елена Федоровна. Она бы и сразу
ушла, не дурочка, понимает, что злодей и жандармы будут говорить
про кровь и грабежи невинных жертв. Но здесь сидел ее будущий
любимый муж, а начавшийся допрос развивался так интересно, хотя и
жутко.
- Нет, я
останусь, - твердо решила вслух Елена Федоровна, а про себяпродолжила: «А тебе я отомщу, мой
любезный муж. Ты у меня замучаешься просить прощения,
фу-у!».
Подождав
немного и убедившись, что он победил (дома, скорее всего, они
продолжат спор, причем на более яростной ноте) князь
продолжил: