- Но ты сам
себе сильно ухудшил ситуацию, разыграв легенду о вервольфе. А
оборотней не вешают. Их жгут на медленном огне, чтобы дальше
мучались.И, я слышал, многие
любезные петербуржцы просят его императорское величество именно
сжечь вервольфа, опасаясь, что, если его просто повесить, то он
может вернуться с того света. Хочешь гореть?
Савин от
таких извести еще более осунулся, снова завел свою
песню:
- Да ведь
мневсе равно помирать…
И потом
остановился, ясень перец. Умирать ему, похоже, очень не хотелось.
Но еще больше не хотелось сгорать на медленном огне. Ибо, как уже
говорил попаданец, в первом случае на виселице умирать будет быстро
и почти безболезненно. Казнимый даже не задохнется, ему просто
сломают кости шеи под весом собственного тела, тяжелым, как у
большинства мужчин. Во втором же случае смерть окажется медленной и
очень больной. Такой, что тебе самому захочется умереть
поскорее.
Князь,
конечно, имел возможность облегчить настрой преступника, но не
торопился. и отнюдь не из садомазохизма, как вы можете подумать.
Нет, злодей должен дойти до такого стояния, чтобы молить о помощи
своих тюремщиков, а не кочевряжится. Именно для этого он постарался
помочь бывшему трактирщику.
Я, - сказал
он многозначительно, - не могуобещать за самого государя императора. Но я
постараюсь уговорить его заменить казнь другим наказанием.
Например, многократным публичным покаянием среди простого
населения, а в начале на допросе. Но это может произойти только при
полном твоем сотрудничестве с жандармским управлением.
- Хм, -
усомнился его прямой начальник Бенкендорф. Но подумав, признал: -
государь может вполне согласиться. Ведь, при всем при том, вы все
же его поданный! А государь это всегда высоко оценивает.
- Спасите
меня и от смерти, - вдруг рухнул на колени душегуб, - век буду за
вас Богородицумолить.
Сотрудники
переглянулись.
- Нет, -
отказался князь Долгорукий от такой сомнительной чести, - молить за
нас Богородицу не стоит – очень сомнительно, что ответит. А вот
рассказать о своих гнусных грабежах и кровавых убийствах очень даже
надо. И нам, и народу публично.
- Все как
есть доскажу, ваше сиятельство, - поклялся Савин. Попытался было
перекрестится на иконы красного угла, но, конечно же, не нашел.
Все-таки допросная – это не церковь, здесь не Богу
молятся.