— Беги домой, пусть приходят меня выручать!
На меня зыркнули подозрительно и насильно повели под руку в сторону, противоположную от нашего нового дома. Лютик жалобно посмотрел мне в глаза и дёрнул в кусты.
Ну, слава богу. Теперь можно и покапризничать. Я сказала вожаку:
— Мне ребёнка надо кормить и переодеть тоже!
— Вот доберёмся до поселения — покормишь и переоденешь.
— А как же «священная мать»? — удивилась я. — Ведь вы должны делать всё, что нужно для матери!
— Священная мать подчиняется мужчине, потому что мужчина кормит её и детей, — скупо ответил вожак и ускорил шаг.
Я хмыкнула. Мне отчего-то совсем не было страшно. Священная мать, то есть я, не станет сопротивляться и подождёт, пока за ней придёт священный отец и его дружина, немногочисленная, но сильная. Надеюсь, что живут эти чужаки не слишком далеко.
Под ногами мягко пружинила трава. Ноги, уже привыкшие к походам на дальние дистанции, всё же начали болеть. Малыш возился всё сильнее, наверное, мокрый насквозь, как и я. Хоть бы не сопрел совсем… Мазьку-то для попки я сделаю, растения подскажут, что надо перетереть, а что настоять, но зачем такие проблемы?
— Долго ещё? — спросила я, потом вспомнила Асель и фыркнула от смеха. Блондин, который вёл меня, показал рукой на подножье горы, которая возвышалась за перелеском:
— На полпути.
— Надеюсь, вы меня накормите, — проворчала. — А то молоко пропадёт.
— Ты ни в чём не будешь нуждаться, мать.
Меня снова пробило на истерическое хи-хи. Мать! Так мы с девчонками звали друг дружку в меде. «Эй, мать, ты сдурела? Где мой конспект?!» А теперь я священная мать…
Хоть бы Лютик скорее добрался до дома и смог объяснить, что со мной что-то случилось!
Гора неожиданно оказалась ближе, чем я думала, зато ограждал её бурный поток мелкой, но очень быстрой реки. Мужчины быстро поскакали по камешкам через воду, а я стопорнула блондина:
— Нет, так не пойдёт!
— Пошли, тут мелко, — он снова потянул меня вперёд, но фиг вам три раза. Я упёрлась пятками в землю, и они даже прорыли две неглубокие борозды, пока блондин не остановился. Сказала твёрдо:
— Нет!
Он покачал головой так, будто сомневался в моих умственных способностях, и без долгих разговоров поднял меня на руки. Попёр вперёд, как советский танк Т-40 — стальной и беспощадный. Мне пришлось ухватиться за его шею рукой, иначе я не чувствовала себя в безопасности. Другой рукой я крепко прижала сынишку к себе. И отчего-то подумала о Ратмире. Можно ли это назвать изменой?