Это можно назвать проклятием, ведь всю свою бесконечную жизнь ты
помнишь людей, которых давно нет, скучаешь по ним и ничего не
можешь с этим поделать. Но Владимир считал такую память даром. Ведь
если не забываешь - навсегда оставляешь с собой. И никто, даже
время, не может отнять у тебя улыбку близкого. А вместе с улыбкой
живет и ощущение, что ушедший давно человек всё ещё поддерживает
тебя. Ради этой поддержки и благодаря ей можно свернуть горы.
Этим Владимир и собирался заняться: в ближайшие месяцы ему
предстояло много работы. Нужно не только охранять княжну, но и
окружать её нужными людьми, не позволять обходиться с ней
неподобающим её положению образом.
А пока Императорский Див пил сладкий чай и ел конфеты. Сергей
Мончинский говорил на отвлеченные темы и сам уплетал сладости за
обе щеки, не забывая, впрочем, подливать чай в чашку друга.
Владимир думал о том, что когда-нибудь и это время, и эти люди тоже
превратятся в Память. И он не сомневался, что ему будет, кого
вспомнить.
- Почему ты всегда один? - Кузя устроился рядом, поджав под себя
ноги. Губы Александра сами собой растянулись в усмешке, когда он
обратил внимание на новые разноцветные пряди в и без того ярких
волосах мальчика.
- Отчего же один? Сейчас со мной ты. Скоро вернется со своего
срочного вызова Гермес Аркадьевич. Мы с ним обсудим несколько
важных вопросов и я вернусь в Пустошь. Там у меня не только дела,
но и великое множесто слуг. Они появляются по первому моему
требованию, - Александр продолжал улыбаться, с интересом глядя на
Кузю.
- Да я не об этом... И ты понял, о чем я, потому так веселишься,
- юный див недовольно насупился, но не отвернулся. - Ты всегда
отсраненный, всегда говоришь только то, что тебе удобно. Друзья
могут обсудить что угодно, даже если это неприятно или грустно. И
появляешься ты всегда только по делу, никогда не остаешься
надолго.
- Потому что у меня много дел, - проговорил Император Пустоши,
отвечая тем самым только на последнюю часть Кузиного монолога.
Желание улыбаться пропало. Словно маска треснула. Александр терпеть
не мог трещен в своей любимой маске спокойствия и уверенности. А
потому он отвернулся, чтобы смотреть в окно, но не встречаться
глазами со своим юным собеседником.
А Кузя и не настаивал. Кажется, даже вышел... Да, точно,
отправился на кухню, где Владимир готовил напиток с волшебным
названием "глинтвейн".