— Яша, ты сделал то, что мог в той ситуации, — Анна протянула
руку и погладила мужа по запястью. — Мы ведь тоже ехали в никуда по
сути.
— Ты права, Анечка, — улыбнулся Штольман, отбрасывая грусть.
Все было решено, поменять ничего нельзя, да и, кажется, вышло
все вовсе неплохо, так что нечего впадать в тоску. Он потянул жену
на себя, и она, поднявшись, шагнула вперед и оказалась на его
коленях. Это он очень удачно придумал! Аня давно уже приглядывалась
к домашнему виду мужа. Противиться расстегнутому воротничку и
влажным после душа завиткам волос она не могла. Прикоснувшись к
щеке мужа, Анна наклонилась вперед и поцеловала его.
Так можно было испепелить любую тоску и хандру!
Как же Штольман любил, когда она так делала! Вкладывала в
прикосновения и поцелуи всё, что хранилось внутри её невероятной
души. Любовь, нежность, прощение, доверие, мягкость и страсть.
Глупо, наверное, ощущать всё это в легком прикосновении прохладной
ладони к щеке и горячих губах, выцеловывающих мелкий узор на его
виске. Но он чувствовал! Всегда чувствовал, а сейчас — особенно
сильно. Он видел, что его Ане не по себе, что она страшится
вернуться в Затонск и обнаружить, что он изменился настолько, что
она не сможет узнать в нем тот город, в котором она выросла. Или
еще хуже — обнаружить тот же Затонск, но Затонск, в котором ей нет
места.
Ему было проще. Мужчинам всегда проще, чего уж там! Он помнил,
как на него смотрели люди после дуэли с Клюевым. Как на изменника,
предателя, почти вурдалака, но спустя некоторое время остракизм
потерял накал, а после и вовсе превратился в молчаливое
неодобрение, которое перестало жалить. Лишь Коробейников тогда не
давал ему забыть о том, что ему не рады в полиции, в городе, да и
вообще на земле. Женщинам всегда тяжелее, на них общество готово
отыграться по полной. Унизить, втоптать в грязь, отказать в
посещении, лишить нормального существования. Прошло много лет, но в
маленьких городках старые грехи не забываются. Нет, не даст
Штольман разыграться злым языкам! Не даст и слова сказать в её
отношении! Теперь все не так! Теперь все решено: официально и
законно. Кто старое помянет — тому глаз вон. А про вторую часть
пословицы Яков забывать не станет! И все заранее предусмотрит!
Он притянул её поближе, обхватил затылок под низким пучком волос
и поцеловал в губы, горячо и медленно, делясь с ней уверенностью,
показывая, что он видит и ценит то, что она источает любовь и
нежность, хотя сердце её не на месте и нет уверенности в твердости
почвы под ногами. Она именно такая — умеющая видеть свет и дарить
его окружающим. Светить вопреки всему!