— Яша, — Аня отстранилась от мужа и обхватила его лицо двумя
руками. — Скажи мне, ведь все будет хорошо?
Глаза у неё были удивительные. Капельки росы на кончиках
листьев. Прохладный ручей в жаркий полдень. Россыпь самоцветов на
солнечном свете. Тревожные глаза. Родные и любимые.
— Конечно, — успокоил её Штольман, решив, что сделает всё, что
угодно, чтобы так оно и было. Впрочем, два друга в Затонске у них
уже есть. А дальше — время покажет. И он постарается!
Яков снова притянул Анну к себе и прикрыл глаза от удовольствия.
Она окружала его со всех сторон. Цветы апельсина, кедр и едва
заметный оттенок розового мыла. Нежный шелк кожи, атласная гладь
волос. Невразумительное домашнее платье. Очень хорошо! В дорожной
одежде был большой минус — она совершенно не подходила для
супружеских отношений. Не то чтобы это им как-то мешало, но всё же
тонкая шерсть домашнего платья нравилась Якову гораздо больше, чем
фетр зимнего костюма для путешествий. Анина рука скользнула по его
шее, забралась под воротник рубашки и остановилась на пульсирующей
жилке у основания. Аня удовлетворенно вздохнула, добравшись до
теплой кожи мужа. Он пах лимонным мылом, которое она недавно ему
подарила, чуть горьковато, и ей нравилось это невероятно.
Штольман добрался до обтянутой кружевом Аниной коленки, когда в
дверь постучали. Он не поверил своим ушам. Стоило им приехать в
Россию, как все вернулось на круги своя — им не дают спокойно
побыть наедине! Вот уж эту часть возвращения на Родину он хотел бы
миновать!
— Где, ты говоришь, Коробейников? — спросила Анна, разочарованно
приглаживая волосы и слезая с колен Якова. В дверь постучали второй
раз, поэтому делать вид, что их нет или они спят, было не комильфо:
видно что-то срочное, раз уж не уходят.
— Надеюсь, в Твери, — буркнул Штольман, застегивая воротник. —
Если это он, то я ему за все случаи разом выскажу!
Аня подавила смешок: очень уж взъерошенным и недовольным
выглядел её муж.
Яков подошел к двери и распахнул её. На пороге стоял
управляющий, и по его виду можно было сказать, что ему очень
неловко их беспокоить.
— Господин Штольман! Госпожа Штольман! Прошу простить мне моё
вторжение! Поверьте, я ни в коем случае не стал бы вам мешать, но у
нас в гостинице произошло небольшое происшествие, и я хотел бы,
чтобы мы его прояснили без привлечения полиции.