После того, как Саша столь значительно изменился, и их отношения и образ жизни с каждым днём всё сильнее становились похожими на гражданский брак, Вероника стала задумываться над тем, что вероятно в конце концов встанет вопрос об узаконивании, так сказать, статус кво.
«По-видимому, это мой крест…» – размышляла теперь Вероника, глядя на Сашу, стоящего перед зеркалом и с отчаянием в голосе описывающего свои планы по борьбе с залысинами. Большим умом Саша не блистал, увы, и Вероника это понимала.
Вскоре Вера с ужасом выяснила, что беременна.
«Какой кошмар! Теперь ничего хорошего меня в жизни уже не ждёт… Мне придётся безвылазно сидеть дома с ребёнком, а Саша будет беззаботно порхать, как и прежде, и помощи от него не дождёшься…»
Ужасно было всё. И сам процесс беременности с отрастанием уродливого живота, и необходимость прервать учебу на период родов и кормления, и всё потом… Юная Вероника абсолютно не представляла себя в роли матери и категорически не хотела ей становиться. Было ясно, что надо быстрее бежать к врачу и делать аборт.
Однако, Вероника не могла не поставить Сашу в известность, хотя бы потому, что они теперь постоянно жили вместе. А когда Саша и его папа узнают о беременности, они, конечно же, начнут её уговаривать оставить ребёнка… А как она сможет им отказать? Тогда придётся признаться, что она категорически не хочет иметь детей от Саши… Это так неудобно… Значит, придётся уступить… Какой ужас!
Услышав про беременность, Саша сказал:
– Сейчас быстро метнусь к отцу, а то он вечером уедет на дачу.
Через пару часов Саша вернулся с деньгами на аборт…
***
Оба кетаминовых наркоза, сопровождавших неудачный вакуумный аборт и последующую чистку, были запредельно кошмарными. Во время отчётливых и последовательных галлюцинаций Вероника поднялась по перетекающим из одной в другую трубам на Крышу Мироздания, откуда попыталась установить контакт со ставшими абсолютно абстрактными папой, мамой и сестрой. В то же время, понятия Мир, Любовь, Аборт материализовались и сформировали отдельные отсеки – помещения на этой самой Крыше, находившейся по ощущениям Ники на уровне верхних слоёв атмосферы.
Самым тяжёлым внутринаркозным переживанием Вероники было отсутствие Тела. Она ощущала себя некой духовной сущностью, осознающей Мироздание, но полностью утратившей способность на него воздействовать. Это было ужасно… Вероника хотела только одного – как можно быстрее вернуться в своё тело.