Заглянула в комнату Сандры, та тихо сопела под громкие звуки признаний в любви Сан-Хосе к Антонии-Филиппе, сжимая в руках фантики от запрещенных шоколадных конфет. Опять как-то раздобыла так любовно спрятанный мною пакет, теперь сиротливо валявшийся возле кровати. Такой одинокий и совершенно пустой пакет.
Вне себя от ярости нашла пульт и вырубила телевизор, оборвав чувственный монолог Сан-Хосе на полуслове.
— Эй, совсем обнаглела! — буркнула Христофоровна, не открывая глаз, и намеревалась и дальше дрыхнуть, но кто же ей позволит?!
— Алло, скорая? Приезжайте, у меня тут бабушка сошла с ума. Да, она конфет нажралась, нужно ей срочно промывание сделать.
Сандра подорвалась с места как ужаленная и с ошалелым видом уставилась на меня, всерьез поверив, что я звоню врачам. Нет, ну что греха таить, как-то было дело, позвонила, думала навсегда отобью охоту у старушки к обжорству, но не на ту напала. На мою бабушку ничего на свете не действует. Пока и впрямь помирать не станет, вряд ли что-то поймет. А там уже поздно будет.
В общем, пылая праведным гневом, я уперла руки в бока, с укором глядя в бесстыжие глаза Христофоровны.
— Дура! — сплюнула она и погрозила кулаком.
— Кто обзывается, тот сам так назы...
— Детский сад! — припечатала бабуля и отвернулась от меня к стене.
— Вот именно! Знаете, что вам нельзя столько сладкого, а все равно объедаетесь, словно у вас глисты. Кстати, надо бы проверить...
Христофоровна вновь подскочила на месте и заорала:
— Сама ты глиста худосочная! Все соки из меня выпила, привязалась на мою голову. Уволю к чертовой матери без выходного пособия!
— Пф... да пожалуйста. Мне только радости. А то ходи тут, переживай... если вы сами себя не жалеете, то я и подавно не должна. А вот поди ж ты, переживаю...
Бабуля махнула на меня рукой, неожиданно быстро капитулировав, а мне в очередной раз стало стыдно. Ну хочет бабушка на тот свет раньше времени, что ж я ей мешаю-то все время?!
— Иди ужо, нечего тут изваянием укоряющим надо мной стоять. — вдруг вполне человеческим голосом пробормотала она, — Вот ты что думаешь? Мне оно так нравится прям?
Я закивала головой, мол, конечно, нравится. А иначе зачем?
— Ага, прямо-таки щас! Я может каждый день с собой борюсь, из последних сил сопротивляюсь... Я ведь знаю, что нельзя, стыжу себя, стыжу, а толку ноль. А оно как засосёт под ложечкой, как засвербит и только одна мысль бьется в голове — «шоколад», да у меня ажно перед глазами плывет все. Вся сила воля из меня уходит в такие моменты.