Последней дореволюционной
обитательницей Слободы считалась Агафья Русакова, слывшая ведьмой.
Именно после её отъезда эти места и стали пустеть. В конце концов
остались только заброшенные сады да леса.
Местные с удовольствием пересказывали
легенды об Агафье, её колдовстве и проклятиях, которые она
разметала перед тем, как в двери поместья постучался красный
карательный отряд во главе с Варварой Гранитовой, прозванной
Палачом – комиссаршей, знаменитой своим хладнокровием и
жестокостью.
Ведьма и Палач сошлись в поединке,
неизвестно чем окончившемся. То ли гром громыхал, то ли пол и
потолок рухнули, но Агафья Русакова просто так позиций не сдала.
Оставила свой след, погрузив окрестности в кошмар.
И, конечно же, дело не в расстрелах
за стеной монастыря и тюрьме, в которую обитель превратилась после
Революции. И не в психиатрической больнице для «политических»
пациентов, устроенной там позже. И не в том, что во время
наполнения водохранилища, несмотря на массовые протесты и плач, был
затоплен город Мазыйка и ещё дюжина деревень.
Во всём виновата ведьма. Само
собой.
Пока Сергеев ехал в такси, дорога
казалась не такой уж длинной, теперь же он прочувствовал своё
заблуждение в полной мере. Асфальтовая лента всё тянулась и
тянулась, деревья по обочинам, такие живописные из окна машины,
теперь напоминали бесконечный густой частокол.
До боли натерев пятки и несколько раз
пожалев о том, что отпустил таксиста, Сергеев наконец вышел к
широкой дороге и, продолжая шлёпать по обочине, вытянул руку, чтобы
поймать попутку. Редкие машины проезжали, не останавливаясь.
Когда Сергеев уже готов был ругаться
матом вслух, лес вдруг закончился, и впереди до горизонта
раскинулось поле. Сергеев сильно устал, к тому же проголодался, так
что раздумывать о пугале не осталось ни сил, ни интереса. В другое
время он бы поразмыслил, но сейчас тупо пошёл напрямую через
поле.
Проходя мимо пугала, Сергеев хотел
пнуть его от души, но так и замер с отведённой назад ногой. На
мешок, изображающий голову пугала оказалась приделана мятая
фотография с чьим-то лицом. Вроде бы женским. Сергеев перелез через
лентовое ограждение и подошёл поближе. Оказалось, бумажку с
перекошенной злобной физиономией прикрепили к мешку старыми
булавками, только вместо привычных разноцветных головок на кончиках
виднелись петельки. Как будто иголку просто завернули на верхушке в
кружок.