Я притормозил, позволяя ему разнять изобретателей, доводящих
машину до нормального состояния, начиная в который раз осматривать
двор.
Когда пришла новость от Воронцова, что он всё сделал в лучшем
виде, я даже удивился. Вот что значит, мотивация. Он умудрился
перекупить патент у Леже Дидо в тот самый момент, когда тот
торговался с братьями Фурдринье.
Дело было в том, что братьев не устраивала машина, которую Дидо,
ободравший перед этим своего компаньона Робера как липку, привёз в
Англию. Они хотели машину побольше. Я их понимаю и тоже хочу машину
побольше, но вот конкретно в тот момент, был им очень благодарен за
то, что они проявили истинно английское упрямство и упёрлись, как
два барана. Нет, если бы Воронцов не вмешался, они бы продавили
француза и стали новаторами, снимающими сливки с изготовления
бумажного полотна. Но, получилось так, как получилось. Они слишком
давили на легковозбудимого Дидо, который в это время не успевал
отбиваться от Робера, проявляющего несвойственную ему настойчивость
в плане получения своих денег.
Проживший половину жизни в Лондоне Воронцов уже давно приобрёл
настойчивость, наглость и пронырливость англичан, и сумел найти те
слова, которые убедили Дидо отказаться от машины и патента за
шестьдесят тысяч франков. Машину, которая была для Фурдринье
слишком мала, демонтировали и на вполне законных основаниях вывезли
в Россию вместе с Робером, которому пообещали компенсировать всё
потерянное из-за нечистоплотного приятеля. Братья только глазами
хлопали, пытаясь понять, что произошло, и каким образом какой-то
там Воронцов сумел обойти их на повороте.
— Могут же, когда хотят, — пробормотал тогда я, читая
письмо-отчёт от графа Воронцова.
Я честно снял арест с имущества Семёна Романовича в качестве
платы за услуги. В ответ тот рассыпался в заверениях, что как
только понадобится своему государю, то тот знает, где его
найти.
Полноценный завод планировался открыть в Петергофе, но по совету
Сперанского обкатку и усовершенствование нового оборудования решили
проводить именно в Твери. И вот на это только-только начинающееся
производство я сейчас и завалился, как обычно, без предупреждения.
И где-то здесь должен был находиться Кулибин, которого Сперанский
от моего имени направил в Тверь встретить машину с Робером и
наладить производство. Но преследовал я этим совсем другие цели.
Мне было нужно, чтобы знаменитый изобретатель посмотрел и,
возможно, предложил какие-то усовершенствования. Просто встретить и
собрать уже готовую машину смог бы любой, совсем необязательно
таскать для этого в Тверь Кулибина.