— Ещё немного, и я начну к подобному положению дел привыкать, —
проговорил я, разглядывая стоящих неподалёку людей, которые
продолжали ругаться, размахивая руками. Правда, делали они это
очень тихо, а вокруг них бегал Макулин и пытался их призвать к
порядку.
Мертенс закатил глаза и бросился к спорящим людям. Когда он
приблизился и зарычал, все разговоры прекратились, и на нас,
наконец-то, обратили внимание.
— Ваше величество, — от группы отделился невысокий пожилой
мужчина, одетый в длиннополый кафтан. — Мы вас не ждали.
— Хорошо, вы меня не ждали и поэтому решили слегка поскандалить.
— Скучным голосом ответил я, разглядывая ещё одну живую легенду,
слегка наклонив голову набок. — О чём спор-то, Иван Петрович?
— Мы с господином Робером немного не сошлись во мнении о
допустимых размерах вальцов. — Кулибин, а это был именно он, искоса
посмотрел на своего оппонента. В его голосе уже слышалось
старческое дребезжание, но взгляд оставался твёрд и ни одного
намёка на проблемы с головой не прослеживалось.
— Ваше величество, я прошу прощения… — в наш разговор попытался
влезть Макулин.
— Пётр Кириллович, помолчите, — перебил я его, не отводя
пристального взгляда от Кулибина. — Так, в чём именно вы не сошлись
во мнении?
— Я говорю, что валы у машин должны быть больше, — хмуро
произнёс Кулибин. — Тогда непрерывный лист бумаги станет шире, и
при меньших физических затратах, мы получим больше полотна, которое
можно будем нарезать так, как захотелось бы. — Он замолчал, а потом
осторожно добавил. — Ещё бы сырьё какое другое придумать, вместо
тряпок.
— Господин Робер, — я повернулся к французу, который замер на
месте, глядя на меня расширившимися глазами. — Я не буду спрашивать
вас о том, почему вы пытаетесь отстаивать свою правоту. В конце
концов — размер машины как раз стал точкой преткновения для вашего
теперь уже бывшего партнёра и братьев Фурдринье. Я даже в какой-то
степени вас понимаю. Не слишком одобряю, потому что для меня
главное — это начать выпускать как можно больше бумаги, которая
будет вдобавок ко всему, ещё и дешевле, чем та, что выпускается
сейчас. — Говорил я по-французски. Так как Сашка знал этот язык
гораздо лучше, чем русский, то проблем с «воспоминанием» не
возникло. — Оставим пока предмет вашего спора с господином
Кулибиным. — Я смотрел на Робера с весёлым любопытством. — Ответьте
мне, пожалуйста, только на один вопрос, всего на один: каким
образом вы друг друга поняли?