— Что? — Робер захлопал глазами. — Простите, ваше величество, я
не совсем понимаю… Я очень волнуюсь, — пробормотал он. — Ваш
французский очень хорош, ваше величество, но я вас никак не могу
понять.
— Вы с господином Кулибиным говорили на разных языках, каждый на
своём родном, если быть точным, — я продолжал смотреть на него, не
в состоянии скрыть любопытства. — Но, вы поняли друг друга, не так
ли? И теперь я пытаюсь понять, каким образом это произошло. Потому
что, я могу допустить, что господин Кулибин знает французский язык,
но вот вы вряд ли владеете русским, не так ли?
Робер молчал и продолжал хлопать глазами: ко мне же обратился
Кулибин, переводивший настороженный взгляд с меня на Николя и
обратно.
— Ваше величество, о чём вы говорите? — он нахмурился,
вслушиваясь во французскую речь. — Мы с Николя прекрасно поняли
друг друга.
— Неважно, — я махнул рукой. — Вы сможете сделать машину
большего размера, Иван Петрович?
— Я уже ничего не смогу сделать, государь, — Кулибин вздохнул. —
Стар стал, черти раздери.
— Я не имел в виду, что вы сами начнёте таскать тяжести и
прилаживать детали, — я скупо улыбнулся. — Объяснить, подмастерьям,
что от них требуется, вы сможете?
— Да, конечно, — Кулибин нахмурился. — А…
— Если не будут слушаться, разрешаю их слегка побить. Красивый и
прочный хлыст я пришлю вам с нарочным, — заверил я на мгновение
опешившего изобретателя. — К тому же я точно знаю, что это
возможно. Дидо уже почти приступил к созданию большой машины, чтобы
уже продать своё изобретение англичанам. Так что да, это возможно.
— Повернувшись к Роберу, я пояснил, о чём говорил Кулибину.
— Этот прохвост… — Робер сжал кулаки, а потом медленно их
разжал, повернувшись ко мне. — Дидо через своего зятя давно пытался
продать мою машину в Англию. — Сказал он мрачно. — Не только
Фурдринье, но и многим другим. Купс сказал, что не заинтересован в
ней, потому что начал использовать вместо ткани солому, чтобы
сделать основу для бумаги. И что он будет вкладывать деньги именно
в это направление.
— Зачем вы мне это говорите, господин Робер? — я слушал его
внимательно.
— Не знаю, ваше величество, — он вздохнул и развёл руками. — Я
всё ещё нервничаю. Всё-таки впервые августейшая особа удостоила
меня беседы.
— С кем ещё общался Дидо? — я хищно прищурился.